Черная метель - Элисон Стайн
Мы с Амелией переглянулись, она явно встревожилась. Мы обе знали, что отец может передумать и выгнать собак из дома. Его настроение в худшую сторону менялось очень резко. Мне вспомнился штормовой указатель в доме Гаса – те кристаллы в верхней части шара, похожего на мир, наполненный льдом. Я не стала продолжать.
Мы провели целую ночь, словно в таком снежном шаре, где метель, завывая и кружась, грозила обрушить наш дом. Она продолжалась несколько часов, до утра. Я не могла уснуть: боялась, что увижу еще какой-нибудь кошмар.
Утром мы вытряхивали пыль из чашек на кухне. Проведя тряпкой по столу, Амелия закашлялась, а потом посмотрела на почерневшую тряпку. В последнее время она так часто кашляла, что я почти перестала обращать на это внимание. Теперь он стал частью ее жизни – кашель, которого раньше не было.
Как я ни прикрывала окна, ветер все равно проникал в помещение, протискивался через любые щели. Маленькие дырочки он расширял, использовал каждую возможность. А с ветром прилетала пыль.
– На этот раз она темнее, – сказала Амелия. – Вы заметили?
– Грязь как грязь, – ответила мама, продолжая подметать.
Это было наше постоянное занятие.
Когда подошло время ехать на встречу с Элли, я забеспокоилась. Не имея возможности ни позвонить, ни написать сообщение, я не знала, все ли с ней в порядке и придет ли она в назначенное время.
– Жаль, что мы не могли вчера связаться с Элли и предупредить ее.
– Да, жаль. Но мы ничего не могли поделать, – ответила мама.
– Если бы у нас не сломался телефон, мы могли бы сообщить им о буре.
Мама промолчала. Она сосредоточенно работала метлой, пытаясь выгрести песок из углов; он любил там скапливаться. Я думала, что она просто ушла в себя, но потом мама ударилась об угол кухонной плиты и с отвращением отшвырнула в сторону метлу. Та со стуком упал на пол.
– Телефон не сломался.
– Он работает? – удивилась я. – А почему мы не можем им пользоваться?
– Мы просрочили платеж.
Амелия перестала вытирать стол и посмотрела на меня. Так вот оно что. Значит, я не смогла бы воспользоваться телефоном отца, даже если бы батарея была заряжена. Он был не подключен к сети.
– Извини, я не знала.
– Нам пришлось на это пойти. Приходится выбирать, что важнее.
– Разве телефон не самое важное?
– Вода важнее. – Мама снова взялась за метлу.
Я задумалась над тем, что собиралась сказать дальше. Мне все время приходилось думать, прежде чем говорить: прежде чем отвечать, нужно было убедиться, что я правильно расслышала сказанное. А родители часто этого не делали. Просто говорили, не задумываясь. Им не нужно было готовиться, как мне. Поэтому у них всегда было преимущество в споре.
– Мне кажется, Сэм мог бы нам помочь.
– Подачки? Твой отец не согласится.
– Нет, не подачки. Но Сэм знает, как получить грант для фермеров. Он знаком с этими программами. Проблемы ведь не у нас одних.
– Твой отец хочет все делать по-своему. Он хочет справиться с этим в одиночку.
«А сама ты чего-нибудь хочешь?» – могла бы я спросить. Но вместо этого сказала:
– Мы здесь не одни. Здесь есть сообщество. Просто его трудно найти.
– Но ты нашла.
– Да, нашла, с помощью Сэма и Рэя. И ты тоже могла бы найти.
Мама на миг остановилась, потом продолжила мести: с усилием, словно отмахиваясь от меня.
– Девочки, вы и ваш папа – это все, что мне нужно.
– Каждому человеку нужно что-то еще. Есть же у тебя какие-то интересы.
– А что тебя интересует, Тея?
– Не знаю. – Мне вспомнились фотографии в книгах по истории. Я часто о них думала. То, как на снимках запечатлелись выражения лиц, свет и тени – и все это сохранилось во времени. Создавать нечто такое, что было бы одновременно искусством и документом; это напоминало путешествие во времени. – Но я хочу это выяснить.
Пора было выезжать. После того разговора, который у нас только что состоялся, я начала опасаться, что мы вообще никуда не поедем. Но мама прислонила метлу к стене, пригладила волосы и сняла фартук.
– Пора идти, девочки. Амелия, поправь косы.
В машине мы не разговаривали.
Мне так было даже легче. Мало того, что я ничего не слышала из-за шума двигателя, я даже не знала, что сказать. С мамой я всегда могла поговорить так, как не могла с отцом. Но необходимость постоянно напрягаться меня выматывала. После разговора на кухне у меня уже болела голова. И теперь я не знала, что и думать. Мама сказала мне правду про телефон, но потом уперлась, что ей не нужно никакое общество.
Достучаться до мамы было все равно что выстроить замок из песка. Только-только у меня что-то начинало получаться, но все построения, все мои аргументы тут же рушились, опора уходила из-под ног. Маме приходилось во всем следовать за папой; она так долго шла по этому пути, что ей уже трудно было свернуть. Она не могла пойти своей дорогой, да еще с нами на руках. А нас с Амелией она бы никогда не бросила, никогда. Это я точно знала.
Обочины шоссе были засыпаны пылью. На дороге валялся мусор, упавшие ветки, которые приходилось объезжать, и кусты перекати-поля. Чем ближе мы подъезжали к кафе, тем больше я нервничала. Встречу ли я там свою подругу, все ли с ней в порядке? Захочет ли Луиза со мной разговаривать или она рассердилась на меня за уход?
Кафе и заправочная станция выглядели по-прежнему – и в то же время по-другому. Они были покрыты толстым слоем пыли. Здания из-за этого казались еще меньше, как будто спрятались под тяжелыми плащами. А может быть, я просто долго здесь не была. Я успела забыть, каким убогим выглядит кафе снаружи: написанные Луизой от руки объявления, пожелтевшие витрины.
– Может, зайдем? – попросила сидевшая сзади Амелия.
– Я не вижу их машины, так что давайте зайдем, наверное, – согласилась мама. – Но только на минутку. Не будем ничего покупать.
В этом не было необходимости. Стоило Амелии войти в кафе, колокольчики на входе прозвенели знакомой трелью и Луиза выбежала к нам с распростертыми объятиями. Амелия даже немного отпрянула. Она, как обычно, вдруг потерялась при незнакомом человеке. Она могла быть очень смелой в привычной обстановке и отважно общалась с животными, но робела с теми людьми, к которым еще не успела привыкнуть.
Луиза обняла меня своими теплыми
