Завтра, завтра - Франческа Джанноне
– Ну и дела… Ты, что ли, сын Аньезе? – улыбнулся он.
– Да, – ответил юноша и улыбнулся в ответ.
– Малышка Аньезе… Как она? А как бабушка?
– Мама в порядке. И бабушка тоже, хотя все время жалуется на здоровье…
– Эх, понимаю… Ну, заходи, заходи! – воскликнул Марио, распахивая дверь.
– Нет, спасибо. Не хочу вас беспокоить. Я пришел взять ключи от бабушкиного дома. Она сказала, что они у вас…
Марио внимательно вглядывался в парня, пытаясь отыскать в его лице черты Аньезе, и почувствовал легкое волнение, когда заметил, что, кроме волос, юноша унаследовал от матери кошачий взгляд и нежную улыбку. «Глаза цвета морской волны наверняка достались ему от отца, – подумал он, – того моряка, что приходил за Аньезе, когда она заканчивала работу на фабрике…»
– Подожди здесь, – сказал наконец Марио. Он вернулся в дом и через несколько минут снова появился на пороге, держа в руках связку ключей. – Пойдем, я тебя провожу, – сказал Марио, захлопывая за собой дверь.
– Вы уверены? Я могу и сам дойти, если объясните мне, где это… – начал было Марко, но Марио что-то проворчал, взял его под руку и пошел с ним, опираясь на палку.
– Скажи-ка, ты специально приехал, чтобы посмотреть дом Сальваторы? – спросил он через какое-то время.
– На самом деле не совсем. Я здесь проездом и просто решил заехать, раз уж так вышло. Чуть позже мне нужно успеть на паром, который отплывает из Отранто. Еду к друзьям в Грецию, отмечать окончание школы.
– Значит, ты уже окончил школу? Молодец. И с каким результатом?
– Проходной балл переполз[21], – ответил Марко.
Марио бросил на него укоризненный взгляд.
– М-м-м… Значит, ты не слишком любишь учиться, а?
Парень рассмеялся.
– Что правда, то правда. Я больше люблю регби!
Марио остановился и посмотрел на него с удивлением.
– А это еще что такое?
Марко снова рассмеялся.
– Это такой спорт. Ну, знаете, когда все игроки набрасываются друг на друга… – пояснил он, жестами изображая схватку.
Старик пожал плечами и поджал губы, он о таком спорте никогда не слышал.
Они прошли под аркой и зашагали по дороге вдоль оливковой рощи. Дойдя до конца, Марио остановился у последнего дома слева, ворота которого были открыты.
– Ну, вот и пришли, – сказал он юноше.
Пока они шли к двери, Марио объяснил, что раньше он часто наведывался сюда, чтобы прибраться или вырвать сорняки, но с годами стал заходить все реже, а теперь приходит всего пару раз в год.
– Все равно сюда никто не приезжает, – добавил он, словно оправдываясь.
Он вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь.
Их тут же обдало запахом пыли и затхлости. Пока Марио распахивал окна и снимал с мебели простыни, Марко осматривался, осторожно двигаясь по комнате: диван цвета охры, крошечный телевизор, два зеленых кресла по бокам камина, на одном из которых лежал… «Да ну, не может быть!» – подумал он. Там лежал запыленный и пожелтевший журнал с кроссвордами, тот самый, который бабушка просила купить каждую субботу.
Он подошел к каминной полке и принялся рассматривать черно-белые фотографии. «Вот мама в детстве, – улыбнулся он. – Она уже тогда была Кучеряшкой, как зовет ее папа». На одной фотографии она стояла у моря, на другой – сидела под рождественской елкой, а на третьей в обнимку с матерью стоял парень, чуть выше ее, в белой рубашке и с растрепанными волосами. Оба счастливо улыбались. Марко взял фотографию, стряхнул с нее пыль и показал Марио.
– Это мой дядя?
– Да, это Лоренцо, – тихо ответил мужчина. – Здесь ему примерно столько же, сколько тебе сейчас. Эту фотографию сделали на фабрике. Я хорошо помню тот день.
– Фабрика – это и есть «Дом Риццо»? Бабушка что-то про него говорила…
Марио отвел глаза.
– Хочешь увидеть комнату твоей мамы? – спросил он быстро, как будто желая сменить тему.
Марко оживился.
– Да, пожалуйста, – сказал он и аккуратно поставил фотографию на место.
Они поднялись наверх, и, как только вошли в комнату Аньезе, у юноши возникло странное чувство, будто он здесь уже бывал. На стенах висели рекламные плакаты и награды за мыло, которое называлось «Марианн», диплом по агрономии, на котором крупными буквами было написано: «Ренато Риццо». «Это мой прадед», – подумал он. На полу в углу стоял маленький переносной проигрыватель, Марко наклонился, чтобы рассмотреть его поближе. Рядом лежала старая пластинка в оранжевой обложке с фотографией молодого Джино Паоли, сборник назывался «Твоя рука». Чуть поодаль стоял какой-то цилиндр, завернутый в красную бумагу, – видимо, подарок, который так и остался не распакован…
– Все это – дело рук твоего дяди! – воскликнул Марио, указывая палкой на рекламные плакаты. – Красивые, правда?
Марко встал и пригляделся к рисункам. Да, они, несомненно, были хороши, но при этом казались такими… устаревшими.
– Да, красивые, – пробормотал парень с натянутой улыбкой.
– А рядом его комната. Хочешь заглянуть?
Марко пожал плечами.
– Почему бы и нет? Раз уж я здесь…
Комната Лоренцо оказалась полупустой. Единственными следами его присутствия были многочисленные афиши на стенах, кадры из фильмов, которые Марко никогда не видел. В углу стоял мольберт, рядом валялись пыльные тюбики с краской и засохшие кисточки с затвердевшими щетинками.
На столе лежала папка, из которой выглядывала бумага. Марко подошел ближе, пролистал рисунки и заметил, что на всех было одно и то же изображение: красивая девушка с длинными светлыми волосами.
«Она мне кого-то напоминает, – подумал он. – Где-то я ее видел, но где?»
– Молодой человек, мне пора, – внезапно объявил Марио. – Время принимать лекарства. Но если хочешь, можешь остаться здесь. Ключи потом занесешь…
– Нет-нет, спасибо. Я пойду с вами, – ответил Марко. – Но прежде помогу вам накрыть мебель…
– Не беспокойся, – перебил его Марио, направляясь к двери. – Завтра вернусь сюда с дочерью, она мне поможет. Приезжает в отпуск из Болоньи. Она у меня адвокат, – добавил он не без гордости.
Марко улыбнулся в ответ.
Пока они шли назад, юноша спросил, далеко ли до мыловарни.
– Да какое там далеко, совсем рядом. Видишь вон ту грунтовую дорогу? – сказал Марио, указывая на дорогу.
– Я хотел бы на нее взглянуть. Пойдете со мной?
Марио резко переменился в лице.
– Нет, туда я не пойду, – сказал он коротко.
Удивленный, Марко не стал настаивать. Вместо этого он попрощался и поблагодарил Марио за любезность, сказав, что тот был очень добр.
– Передавай от меня привет бабушке и малышке Аньезе, – сказал Марио, удаляясь и тяжело опираясь на палку.
Оставшись один, Марко надел наушники, нажал кнопку на плеере и, шагая по грунтовой дороге, принялся тихонько подпевать Фабрицио Де Андре: «Чего у меня нет – чтоб мне все с рук сходило. Чего у меня нет – мне и не надо было. Чего у меня нет – нет слов твоих заветных. Чтоб покорить мне солнце, завоевать чтоб небо…»[22]
Внезапно он заметил над деревьями вывеску: «ДОМ РИЦЦО. Мыловаренная фабрика, открыта с 1920 года». Вскоре он оказался на открытой площадке перед фабрикой.
Де Андре в наушниках пел: «Чего у меня нет – проржавевшего паровоза, чтобы вернул туда, откуда началось все…»
Марко остановился и поднял глаза на заброшенное здание. Он долго рассматривал почерневший фасад, окна с мутными стеклами, увитую плющом стену и обветшалую деревянную дверь.
Ему вспомнилась комната матери, вещи, которые говорили об этом месте… Оно, должно быть, много для нее значило.
«Почему же она никогда не рассказывала мне о фабрике?» – подумал он.
Марко мало знал и о дяде Лоренцо. Но ведь на той старой фотографии, где они были молодыми, брат и сестра казались такими… близкими. Что же случилось в их семье до его появления? Как и почему все изменилось? Какие поступки разделили брата и сестру? И чего они лишились, сделав каждый свой выбор?
Он вдруг ощутил глубокое беспокойство, сродни страху… Быть может, его приезд в Аралье был совсем не случайным. Возможно, в истории его семьи было что-то, что он должен узнать. Что-то, что бабушка хотела, чтобы он увидел. Чтобы он понял…
И внезапно он все
