Крысиха - Гюнтер Грасс
Рапунцель манит своими волосами плачущего Принца, который снова и снова оборачивается, складывая губы для поцелуя, словно у него на уме лишь одно, словно он может делать только это и ничего больше, словно на него была возложена эта обязанность, это принуждение укоренилось в нем, будто он вечно должен пробуждать поцелуем, если она спит, свою Спящую красавицу. Он колеблется, замирает, вырывается из волос Рапунцель, стремится к колючей изгороди, чтобы рассечь ее изящным мечом, подняться по лестнице разрушенной башни и склониться над спящей… Тут в полом дереве его подстерегает Ведьма. Она хватает его за затылок и целует, пока у него не развяжутся шнурки. С криками он бежит за остальными, Ведьма преследует его по пятам. Позади всех Рюбецаль гонит перед собой опечаленную пару, потому что Йоринда и Йорингель снова и снова хотят от тоски превратиться в окаменевший мох.
В пряничном домике царит пансионное оживление. Румпельштильцхен в роли официанта подает голубую, красную и зеленую выпивку. Братья Гримм предпочитают напиток из лесной земляники. Выпив, Король-лягушонок укладывает страдающую от мигрени Даму рядом с колодцем, ныряет в него и тут же выпрыгивает оттуда лягушкой, чтобы усесться ей на лоб. Затем Гретель, словно тоже нуждаясь в охлаждении лба, ложится рядом с Дамой. Лягушка, только что размеренно дышавшая, объята смятением: она прыгает с дамского лба на детский и обратно, снова и снова меняя место. Янтарные глаза Ведьмы наблюдают за всем этим. Когда она в порядке эксперимента ложится рядом с Дамой, лягушка запрыгивает и на ее ведьмовской лоб. Никакой передышки, у каждого лба спрос на прохладу.
Постояльцы пансиона, забавляясь, наблюдают за этими вызывающими одышку стараниями. Семь гномов непристойными жестами намекают на смысл этого прыганья. Гензель сердится на Гретель: «Да у нее не все дома!» Гриммы воспринимают эти скачкообразные вариации с легким недоумением. Вильгельм говорит Якобу: «Видишь, брат, наши сказки живут своей жизнью».
Воспользовавшись отсутствием Ведьмы, Злая мачеха начинает показывать братьям Гримм музей. Она говорит: «Все в хорошем состоянии. Косточки, отравленное яблоко, гребень, пояс. Только веретена нет. Господа наверняка догадываются, где оно».
Теперь все дамы стараются угодить Гриммам, особенно Красная Шапочка и Бабушка Красной Шапочки, которые хотят показать им свою сказку. Но едва в волшебном зеркале начинается их черно-белый фильм, как их вытесняет Рапунцель, решившая подбодрить печального Принца своим фильмом о Рапунцель. После короткой ссоры – вот уже Красная Шапочка и Рапунцель готовы драться – вмешивается Злая мачеха: «Давайте немного отвлечем Принца. Бедняга. Посмотрите, как он страдает!»
Все вместе с Гриммами, которые тронуты и одновременно сбиты с толку, смотрят этот старомодный фильм с мерцающими кадрами.
Там все настолько печально, что даже девочка без рук вынуждена расплакаться. Она грызет ногти своей левой отрубленной руки, которую держит правая. Румпельштильцхен шмыгает носом. В слезах Йоринда и Йорингель.
Принц Спящей красавицы глядит на принца в фильме несколько тупым взглядом и неуместно смеется над его призывом «Рапунцель, Рапунцель, спусти косы свои вниз!», который отражается на экране волшебного зеркала в виде субтитра.
Красная Шапочка в гневе выбегает из дома, Бабушка – вслед за ней. В последний момент она видит, куда спряталась Красная Шапочка. Старуха садится рядом с наевшимся волком, живот которого набит так, что молния на брюхе натянута, и начинает читать ему слова из гриммовского словаря, начинающиеся на ab: abartig, abbitten…[45]
Лягушка все еще перепрыгивает со лба на лоб, хотя теперь несколько вяло.
Рядом с домом Рюбецаль яростно складывает дрова в поленницы.
Перед пряничным домиком семь гномов играют в карты.
Никто больше не хочет смотреть на счастливую развязку фильма о Рапунцель; только она сама, закутавшись в длинные волосы, сидит и самозабвенно наблюдает за своим счастьем.
Принц, пробуждающий поцелуем, беспокойно ходит по дому и хочет целовать, целовать… Когда он целует девушку без рук, отрубленные руки дают ему пощечины слева и справа.
Обеспокоенные Гриммы, поддерживаемые Гензелем, обратились к Злой мачехе. (Сейчас, как это предлагал наш господин Мацерат, не стоит начинать дискуссию об аутентичной версии сказки о Белоснежке, согласно которой злой должна быть родная мать, а не мачеха, как в более поздней версии Бехштейна; главное, чтобы история двигалась дальше.)
Якоб Гримм говорит: «Нельзя оставлять это так! В конце концов, республика лишилась правительства».
Вильгельм Гримм обеспокоенно произносит: «Может разразиться хаос!»
Гензель кричит: «Точно! В Бонне они определенно спятили. Чрезвычайное положение и все такое!»
И Злая мать (по Гриммам) Белоснежки, Злая мачеха (по Бехштейну) говорит: «Тогда давайте скорее все разузнаем».
Решительно нажав на кнопку, она выключает затихающую программу о Рапунцель и кричит: «Слушайте! Все слушайте! Сейчас мы переключаемся на Бонн».
После чего Бабушка расстегивает молнию, Красная Шапочка выскакивает из волчьего брюха, Рюбецаль перестает складывать дрова, а гномы – играть в карты. Из последних сил лягушка спрыгивает со лба Гретель в колодец и, превратившись в короля, помогает своей Даме, Ведьме и, наконец, Гретель подняться на ноги. Король кажется ослабевшим, перенапряженным. Дама терпеливо улыбается. В улыбке Гретель больше нет ничего детского. Лечение лежанием на воздухе пошло Ведьме на пользу.
Она снова всецело хозяйка и хочет всем руководить сама. «Я не потерплю таких помех! – восклицает она. – В моем доме я решаю, когда нужно слушать».
Обменявшись с Ведьмой быстрыми взглядами, Злая мачеха кричит: «Вы бездельничаете, играете в карты или развлекаетесь со своими любовниками, пока на широких просторах и в городах все идет кувырком. В Бонне нет правительства. Мы, сказки, захватили власть!»
Поскольку все смотрят на нее с недоверием, не желая считать себя способными на действительный захват власти, они слышат, как Злая мачеха произносит: «Зеркало, зеркало, покажи нам, что творится в немецких землях!»
После быстрого калейдоскопа изображений волшебное зеркало показало серию сменяющих друг друга кадров: взволнованные люди, демонстрации, грабежи, военные и полицейские операции, люди в масках, жестокое сопротивление. В Бонне и других местах выкрикивают газетные новости. В кадре появляются заголовки: «Сначала исчезли дети, теперь – канцлер!» – «Канцлер с кабинетом пропали в лесу!» – «Федеративная Республика без управления!» – а затем водометы. Дубинки наготове! Паника в магазинах. Черные флаги. Признаки надвигающейся гражданской войны.
В пряничном домике все сказочные персонажи, собравшиеся перед волшебным зеркалом, затихли. Отчасти горды, отчасти смущены. Даже Злая мачеха не готова доверять своему зеркалу.
Гриммы, испуганные, осознают, какая сила до сих пор исходит от сказок. Вильгельм шепчет на ухо Якобу: «Это наше творение, брат. Как собиратели и издатели, мы истинные зачинщики всего этого».
Якоб шепотом отвечает: «Наши простые домашние сказки были восприняты слишком буквально».
Тогда кричат Гензель и Гретель: «Это наш час! Покажите, на что вы способны. Заколдуйте, одурманьте, заговорите или свяжите! Ведьма! Ну, давай же»
Впервые она смеется своим ведьминским смехом, леденящим душу: «Мы принесем им в города лес!»
«Да, конечно! – восклицает Румпельштильцхен. – Прорастай, разрастайся, пускай корни, заполни собой все вокруг, плетись, цвети и зеленей!»
Гриммы пытаются всех успокоить: «Однако, однако. Мы не хотим преувеличивать. Мы не должны воспринимать написанное столь буквально».
Гномы, все семеро, противостоят Гриммам: «Здесь мы не будем мелочиться, здесь мы будем делать все по-крупному!» и «Вся власть сказкам!» – скандируют они и топают своими сапожками.
Между тем Ведьма отворила сундуки и шкафы, бочки, шкатулки и мучные ящики. Перед пряничным домиком она, не нуждаясь в поясняющих субтитрах (ведь она призывает то, что прибывает из леса и воздуха), громко зовет: добрых и злых фей, ворон и воронов, гномов, лесовиков и прочих маленьких существ, известных волшебников и диких людей, вяхирей и крыс. Напоследок, совершая магические жесты, она призывает своих сестер, всех ведьм, умеющих летать на метлах или пылесосах; бабский слет, пропитанный феминистским духом.
