Золотой мальчик - Екатерина Сергеевна Манойло

– Мам, наш разговор… ты ничего от меня не скрываешь? Может быть, проблемы со здоровьем? – обеспокоенно спросила Сильва.

– Нет! – Мама замотала головой так, что зеленые гранаты на цепочках мягко стукнули ее по щекам.

Сильва покосилась на фотографию в рамке, с которой улыбался дед, орденоносец, знаменитый конструктор.

– Мама, – Сильва положила свои ладони поверх материнских, всегда холодноватых. – Скажи, раз ты детдомовская, твои мать и отец были алкоголики? Их лишили родительских прав?

Мать отшатнулась, посмотрела на Сильву как на сумасшедшую.

– Матушка моя бедная родами умерла, – медленно проговорила она. – Папа один растил меня, оберегал… он был хороший человек.

Сильва поправила криво стоявшую салфетницу только потому, что надо было занять руки, и посмотрела на портрет маминых родителей, написанный со старого снимка. Подарок маме, с которого началось увлечение Сильвы генеалогией. Неужели это всё не родные люди? Теперь понятно, почему мама так неохотно делилась воспоминаниями о своем детстве и родственниках. А ведь Сильве казалось, что ее нос, узкий с небольшой горбинкой, достался ей как раз от дедушки.

– Когда наш поселок признали неперспективным, мигом закрыли котельную – считай, отключили от жизни. – Мама выудила из кармана тоненькую расческу и провела ей по редеющим волосам. – Нам раньше времени отрезали батареи, отец тогда и заболел. Даже буржуйку не успел поставить. С температурой слег и сгорел от пневмонии.

– Ты только сейчас это вспомнила, мам? – Сильва поерзала на краешке табурета.

– Помнила всегда, хоть и ребенком была тогда. Всю жизнь я собиралась поехать к своим на Колыму, особенно когда узнала, что после развала Союза там организовали новую артель, значит, в поселок вернули жизнь… но то учеба, то работа, потом вас растила…

Сильва мысленно занесла себе в список дел: завтра позвонить брату.

– Настоящие мои родители лежат там… в мерзлой этой земле, и я ни разу их не навестила. – Мама всхлипнула, промокнула покрасневшие веки льняной салфеткой. – Ты бы съездила…

Мама быстро поднялась, взяла с холодильника и протянула Сильве потрепанный, будто много раз стиранный и сушенный документ. Сильва вчиталась: справка о реабилитации Поляева В. В. Значит, это ее настоящий дед. Похожа ли мама на него? А сама Сильва? Настоящего деда сложно представить по фамилии и инициалам.

– Фотографий родителей не сохранилось? – осторожно спросила она.

– Какие-то альбомы были, я их смутно помню. – Мама потерла тонкими пальцами висок. – Но ты представь, квартира вымерзла, меня добрые люди нашли возле мертвого отца, закутали во что придется и сразу увезли.

Лететь Сильве, конечно, было страшно. Иголкой колола мысль, что мать все же могла вырваться на Колыму, если бы захотела. Летала же она в Болгарию, Чехословакию, Венгрию. Наверное, в этом и причина: из-за ссыльного прошлого родителей ее могли не утвердить в состав писательской делегации.

После филфака мама устроила Сильву в Библиотеку иностранной литературы. Поэтому лучшее, что могла сделать Сильва, – вступить в переписку с коллегой из библиотеки при Доме пионеров в Штормовом. Очень быстро на ее запрос прилетело авиаписьмо, Феодора Петровна написала, что сама она, конечно, Поляевых не помнит – еще не родилась тогда, – но обязательно поможет, поспрашивает всех поселковых, доберется до архива в райцентре, может, там чего найдет. И пусть Сильва Александровна даже не сомневается, примут хорошо, гостиницы в поселке нет, но сдаются комнаты, не все вахтовики разобрали. А если будет желание, так и у самой Феодоры Петровны можно остановиться. Правда, удобства на улице под окнами и попахивает, зато комната большая, уютная. Будет время – и по грибы сбегать можно. Только телеграмму надо бы дать, как билет в Магадан будет куплен. Судя по письму, библиотекарша в Штормовом радушная, неглупая. Сильве понравилось, что на двух страничках школьной тетрадки не оказалось ни одной ошибки.

Не успела Сильва выйти с территории автовокзала, как ее догнал хрипловатый голос.

– Девушка, вам помочь?

Высокий и плотный мужчина сделал несколько торопливых шагов, словно хотел догнать Сильву и выхватить у нее чемодан. Смутился, затормозил.

– Мне бы в Дом пионеров… – нерешительно произнесла Сильва.

– К Феодоре Петровне? – разулыбался преследователь, и стало видно, что это не мужик, а парень лет двадцати пяти.

– Да! – обрадовалась Сильва и опустила чемодан на землю, уступая право его нести этому добродушному силачу.

– Я вас подвезу. – Парень подхватил чемодан, и Сильве показалось, что он легко мог другой рукой подхватить и ее тоже. – Надо же, как чудно вышло, я на автовокзале ждал возвращения нашего почетного горняка, он в администрации всё телефонную станцию для поселка выпрашивает, а встретил вас!

– Меня Сильва зовут. – Вообще-то она стеснялась знакомиться первой, но, с другой стороны, здесь никого и нет, кто мог бы за это осудить.

– Анатолий. Платошин Анатолий Григорьевич, – представился парень солидным голосом, и лицо его сделалось таким, будто он хочет сказать что-то еще. – А у вас красивое имя! Иностранное…

– Приятно познакомиться. – Сильве и правда был симпатичен этот стеснительный абориген.

– О-о-очень! – Анатолий расплылся в улыбке и тут же покраснел.

Новый знакомый быстро зашагал к оранжевому москвичу, припаркованному у бетонной стены, на которой сочилась красным надпись: «Активный отдых – залог здоровья и работоспособности». На один шаг Анатолия приходилось два шага Сильвы. Она семенила за ним, запоминая все вокруг, точно фотографируя. В отличие от мамы, Сильва пока мало где бывала. Незнакомый ландшафт ей казался чудаковатым, почти инопланетным, и непригодным для жизни. Вспомнила, как в детстве строила в песочнице замки, дырявила их проволокой и удивлялась, что муравьи туда не заселяются. Штормовой напомнил ей этот «муравейник».

– А вы чего в наши края? – осторожно спросил Анатолий, укладывая чемодан в багажник рядом с запаской.

– Ищу родственников!

– О, а какая фамилия?! – Анатолий обрадовался, как студент, вытянувший на экзамене единственный выученный билет. – Я всех знаю в Штормовом.

– Поляевы. Их уже нет в живых. Где-то здесь похоронены мои бабушка и дедушка.

– На Сахарной сопке, значит, лежат, у нас одно-единственное кладбище. Это по дороге. – Анатолий распахнул оранжевую дверцу перед приезжей. – Свозить вас туда?

Сильва должна была отказаться. Понятно, что бояться следует живых, а не мертвых. Но вот с кладбищами вечно какая-то нехорошая история. По Москве ходили слухи про убийцу, который расправлялся со своими жертвами именно близ захоронений. А еще недавно Сильва прочитала психологический роман, где брат вез сестру на могилу отца, но надругался над ней по дороге, а потом запер в склепе. И это брат… Чего ждать от чужого человека?

– Да, – неожиданно для себя Сильва кивнула, сначала неуверенно, а потом дважды – энергично, будто под музыку.

Сильва наблюдала, как новый знакомый радостно устраивается в водительском кресле, которое казалось под таким седоком детским стульчиком. Она подержала новую фамилию во рту, точно пробовала на вкус, и наконец произнесла.

– Поляевы, Поляевы… – теперь Анатолий вслушивался в звучание фамилии.

Мимо, как мрачные корабли, проплыли темные бревенчатые бараки и разрушенные кирпичные здания в два и три этажа. Редкие палисадники успели окраситься в золотой и бордовый. Сильва усмехнулась, подумав: может, и машина Анатолия тоже сменила окрас к осени. Дорогой он несколько раз пытался заговорить, поворачивался к Сильве и тут же переводил ярко-голубые глаза на дорогу. Сочетание курносого детского носика и массивной бойцовской челюсти показалось Сильве чрезвычайно трогательным. Она гнала от себя неуместные мысли.

– Машин у нас немного, как вы можете заметить, – сообщил Анатолий, старательно глядя перед собой.

– И правда…

– Вместе с моей пять штук на весь поселок.

Пять штук. Кажется, в старом московском дворике, где Сильва живет с мамой, машин и то больше. Она покосилась на водителя. Тот заметил и тут же среагировал распахнутым навстречу взглядом.

– Я знаю, кто нам поможет, – Анатолий притормозил у двухэтажного барака.

– Но мне нужна именно Феодора Петровна, – Сильва сказала это резче, чем планировала. – Она ждет меня.

– Это быстро, я сам все спрошу. – Голубые бусины на лице стали еще ярче. – Борисыч тут живет с ледникового периода, он реально все знает.

Тут же перед машиной выросла кривая коренастая фигура, очевидно, Борисыча. В коричневом то ли костюме,