Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая
У «Детского мира» тоже стояла елка – огромная разукрашенная красавица.
Господи, сколько же в ней метров и как ее довезли?
«Надо бы с Анькой сходить, – подумала Лиза, – вот только когда? Завтра надо встретить Лешку, обустроить его и помочь Марии с новогодним столом. Сегодня после работы – в парикмахерскую…»
Лиза еле уговорила мастера Свету: все хотели быть красивыми за новогодним столом.
– Вы как всегда, Елизавета Владимировна! – канючила Света. – А у меня полный аншлаг! Ладно, приходите к пяти. Попробую засунуть вас между!
– Засунуть вас между, – рассмеялась Лиза. – Хорошо звучит!
* * *
Автобус прибывал в три часа дня.
Притоптывая ногами, Лиза стояла на остановке. Заметно похолодало – ну да, обещали. Холодно и ветрено: погода менялась по несколько раз на дню.
Подъехал автобус, и она увидела Лешку.
Лешка тащил картонный коричневый чемодан и огромный, бурого цвета, потертый рюкзак.
На нем был черный тулуп со светлым кудрявым мехом, черная, кроличья, съехавшая набекрень ушанка и, господи, валенки…
Вот вам и женишок. Лизе хотелось исчезнуть.
Увидев ее, Лешка разулыбался, помахал рукой и, подхватив чемодан и рюкзачище, поспешил ей навстречу.
– Привет, – сухо сказала Лиза, кивнув на его обувь. – Ты тут проездом?
– Проездом? – растерялся он. – Каким проездом? Я к вам, на Новый год.
– А!– усмехнулась она.– А я подумала, проездом на Северный полюс! Леш, так в Москве не ходят! Во-первых, сразу промокнешь. А во-вторых – сопреешь.
– А-а-а, – сообразил он, – надо было калоши…
– Непременно, – кивнула она. – Вот калоши – это непременно! Это единственное, чего тебе не хватает!
«Пугало огородное, – злилась она. – И как с таким, как? И куда? Мои сейчас от смеха помрут… Тулуп, валенки, шапка эта дурацкая! А чемодан и рюкзак? Где он откопал этих чудищ?.. Ладно, обратно не отправишь, – вздохнула она. – А там разберемся».
А до него не дошло, почему любимая злится и уклоняется от объятий. Он так сильно соскучился, а вот она, кажется, нет…
Он так расстроился, что в глазах выступили слезы. Что ее так огорчило?
«Черт, вот балбес, – наконец сообразил он. – Валенки! В валенках в столице не ходят! Так это дело поправимое, у меня в чемодане ботинки! Что ж я, совсем дурак, за праздничным столом – и в валенках? Просто в автобусах плохо топят, дорога долгая, вот мамка и посоветовала, чтоб ноги не мерзли. А Лизка разозлилась!»
Он огляделся по сторонам – народу в вагоне метро было много, но в валенках и правда никого…
«Прямо сейчас бы скинул и выкинул! Достал бы ботинки, надел, и Лиза перестала бы обижаться. В автобусе надо было, вот я дурак! А тут, в метро, как? Да никак…»
Ехали молча. Лиза смотрела в сторону.
Беда…
Лешка не обиделся, но чувствовал себя отвратительно. Может, мамка права, не подходят они друг другу? Другая она, его Лиза. А может, и не его…
Да что он такого сделал? Могла бы предупредить, а то скривила лицо и молчит. Плохо началось в Москве, плохо. И вообще, Москва ему категорически не нравилась: все куда-то бегут, толкаются, задами стукаются, плечами… Никогда Москва ему не нравилась, а уж сегодня!
Вроде никто на него не смотрит и пальцем не тычет, не ржет и не куражится, а все равно Лешке плохо… Потому что Лиза на него не смотрит, отвернулась и делает вид, что они порознь, не вместе. И такая обида подступила, такая тоска! А может, взять чемодан с рюкзаком и выйти на следующей станции? Взять и выйти, и наплевать на этот чертов праздник? Пусть знает, что он тоже человек, а не пугало огородное.
Но на такой решительный шаг его не хватило. Попробуй сделай! Он так по ней соскучился, что еле дотерпел, а сейчас взять и выйти?
«Ладно, посмотрим, что будет дальше. Ну не могу я вот так взять и уехать, умом же двинусь, если уеду. Не могу без нее. Люблю сильно. Такие дела».
У двери в ее квартиру он окончательно растерялся, глянул на валенки, потом на Лизу и робко спросил:
– Может, снять? У меня в чемодане ботинки.
Лиза с усмешкой пожала плечом и ничего не ответила.
Лешка быстро скинул валенки, переживая за запах, идущий от влажных шерстяных носков, незаметно втянул носом – нет, вроде нормально – и, как фокусник, молниеносно достал из чемодана завернутые в газету ботинки. Нормальные такие, коричневые, на шнурках, купленные в сельпо…
И тут же с ужасом сообразил, что носки на нем толстые, вязаные и что носки эти чертовы ни за какие коврижки не влезут в новые коричневые ботинки.
Пришлось ворошить чемодан.
С красного перепуганного лица лился градом пот. Противно дрожали руки. Наконец попались обычные, тонкие – те, что надевают именно под ботинки.
Теперь предстоял сущий трюк. И, кажется, он был сложнее предыдущих. Переодеться. Переодеть носки – сменить шерстяные на обычные.
Прислонившись к стене, спокойная и равнодушная Лиза рассматривала свежий маникюр.
Казалось, что все его трюки, все муки, весь ужас, который он испытывал, не имели к ней ни малейшего отношения. Они опять были порознь, как там, в метро.
Наконец кошмарная процедура закончилась. Лешка отер горящее пламенем, мокрое от пота лицо.
Щелкнула застежка чемодана – и, приосанившись, придав голосу наигранную легкость, он заявил:
– Ну все. Я готов!
Лиза подняла на него глаза, внимательно посмотрела и вздохнула:
– Ну что ж… пойдем.
16
Из квартиры вырвался запах подгоревшего теста, и Лиза скривилась:
«Ну вот, опять Анькины эксперименты! Ассистентка, прости господи. А в итоге – грязная плита и перевод продуктов».
И, кажется, это расстроило ее окончательно и бесповоротно.
– Аня, Мария! – крикнула она. – Мы дома!
На кухне что-то грохнуло, и в коридор выбежала разгоряченная и всклокоченная Аня.
– И ничего страшного не случилось! – затараторила она. – Подумаешь, кекс подгорел! И никакие продукты я не испортила. Обычный цитрусовый готовый кекс из пакета! Подумаешь, восемьдесят копеек!
– Все тебе «подумаешь»! – снимая сапоги, раздраженно фыркнула Лиза. – Ладно, закончили. Проветри кухню – гарь сплошная, и иди делать уроки.
– Какие уроки, мам? У нас же каникулы, – чуть не плача, ответила девочка.
Лиза махнула рукой.
Из комнаты вышла Мария. На лицо надета улыбка вежливости.
– Добрый день, Алексей. Как добрались? Как там Люся и мама?
Лешка что-то залопотал. Он снял свой огромный нелепый тулуп и долго пытался повесить его на вешалку, но тулуп срывался и падал на пол, и Лешка, красный как рак,
