Книжная лавка фонарщика - Софи Остин

— Она придет, — сказала она. — В пятницу первого декабря.

— Значит, у нас не так много времени, — заметил Уильям. — Шесть недель? Семь? Но должно как раз хватить. Я могу работать по ночам, если дядя Говард не будет возражать.

— Я буду помогать, — сказал Джек. — Если только не буду на ночной смене.

— И я, — произнесла Наоми. — Ты же не можешь работать день и ночь.

— Могу, если так нужно, — ответил Уильям, чувствуя, как сбивчиво бьется сердце.

— А мистер Мортон на это все согласился? На все эти твои… — Джек сделал в воздухе неопределенный жест, — идеи?

Уильям кивнул:

— Приступаем завтра.

Глава 53

1 декабря 1899 года

Пока осень уступала место холодным зимним ветрам, а рыжие листья теряли яркость, Эвелин размышляла. Она раздумывала над словами матери, над словами Наоми, над тем, что сказала Уильяму, и над тем, что сделала потом.

Она нервно поправила выбившуюся прядь. Да, она вымещала на Уильяме часть того гнева, который испытывала к отцу, и это было несправедливо. Уильям совершил ошибку и солгал ей — но он не бросил ее, не украл у нее то немногое, что она сама заработала. Отец скрывал вину до тех пор, пока его не вывели на чистую воду, — Уильям признался сам. Отец изворачивался и перекладывал вину — Уильям принял ответственность за свои поступки. Отец искал оправдания и отрицал вину — Уильям умолял ее о прощении.

— Эвелин!

Донесшийся с лестницы голос матери вернул ее к действительности. Она сидела перед маленьким мутным зеркалом в маминой спальне, облаченная в свое лучшее повседневное платье из атласа цвета озерной воды, аккуратно затянутое кожаным поясом. Мать ждала ее, чтобы помочь приколоть шляпку к прическе из кос.

— К тебе гости.

Эвелин услышала торопливые, шуршащие шаги на лестнице — и вот в зеркале появилась леди Вайолет: ее обычно безупречно уложенные волосы были растрепаны, лицо раскраснелось. Ее платье цвета грозовых туч за окном идеально гармонировало с мрачным выражением ее лица, с которым она приближалась к Эвелин.

— Прошу тебя, не ходи завтра на встречу с Натаниэлем, — выпалила она. — Не ходи с ним на чай. Он собирается сделать тебе предложение, и я этого не вынесу.

Губы Эвелин нервно дернулись, и она резко отвернулась к зеркалу. Пальцы, сжимавшие расческу, предательски задрожали.

— Предложение? Это снова какая-то твоя уловка?

— Если бы так! — Леди Вайолет опустилась на кровать Сесилии, и шелка платья всколыхнулись вокруг нее. — Он привез из Лондона кольцо. Безвкусное, конечно, но он будет делать предложение с ним. — Она посмотрела на Эвелин через мутное зеркало, и впервые Эвелин смогла разглядеть все, что было написано на ее лице: каждая эмоция — словно круги на воде, сходящиеся к центру.

— С чего ему делать мне предложение?

— Потому что он любит тебя, — сказала леди Вайолет, откидываясь на кровать и полностью скрываясь за горами серого шелка. — И потому что считает, что ты скажешь «да».

— Он не любит меня, — ответила Эвелин, поворачиваясь на стуле. — И я не собираюсь говорить «да».

Повисла пауза, сопровождаемая лишь шуршанием шелка: леди Вайолет приподнялась, изучающе посмотрела на Эвелин и сложила губы в тонкую розовую ниточку.

— Ты мне не врешь?

— Не вру, — коротко ответила Эвелин. — Он любит тебя. Я поняла это, как только впервые его увидела — когда он ждал тебя в вестибюле гостиницы. Что еще может заставить мужчину приходить туда три дня подряд?

— Может, его просто заставил мой отец.

Эвелин посмотрела леди Вайолет в глаза:

— Может, твой отец заставил его еще и поцеловать тебя в щеку тогда в театре?

Глаза леди Вайолет округлились.

— Я думала, никто этого не видел.

— Я видела, — ответила Эвелин. — И вижу, как он на тебя смотрит. Он любит тебя, но, полагаю, считает, что ты не любишь его.

— Ну конечно, он так считает, — мягко сказала леди Вайолет. — Это я заставила его в это поверить. Я думала, что мы не подходим друг другу: дочь герцога и американец без роду и племени… Это казалось чем-то невозможным, но теперь одна мысль о том, что я могу его потерять… мне невыносима. Мне все равно, что подумает папенька. — Голос ее надломился. — Я хочу быть с Натаниэлем.

— Тогда признайся ему, — предложила Эвелин, подходя к ней. — Иди и скажи ему правду.

Леди Вайолет бросила на нее взгляд из-под светлых, едва заметных ресниц.

— Я знаю, что ты не раскрыла ему наш заговор, — мягко произнесла она. — Я так и не сказала тебе за это спасибо.

— Нет, не сказала, — ответила Эвелин с кривой усмешкой на лице. — Зато сообщила моей матери, что я работаю.

Леди Вайолет поморщилась:

— Ну да. Я думала, что ты раскрыла все Натаниэлю.

Эвелин вытянула вперед руку:

— Как насчет перемирия?

— Перемирия? — Леди Вайолет недоверчиво взглянула на ее руку.

— Именно, — ответила Эвелин. — Но при одном условии.

Леди Вайолет подняла одну идеально выщипанную бровь.

— Иди и скажи Натаниэлю, что ты его любишь. Сегодня же.

Леди Вайолет на секунду заколебалась, переводя взгляд с Эвелин на ее ладонь и обратно.

А затем протянула руку и пожала ее.

Эвелин пребывала в прекрасном настроении, пока не приехала к книжной лавке.

На пронизывающем зимнем ветру трепетали наброшенные на все — на облупившуюся вывеску, на разбитые фонари, на окна с пожелтевшими стеклами — белые простыни. Незавешенными остались лишь дверь с табличкой «Закрыто» и две гаргульи, прячущиеся в тени крыльца.

Попрощавшись с матерью и миссис Биллингем, которые поехали дальше, в город, она на несколько секунд задержалась у входа, пытаясь осмыслить увиденное. Может быть, мистер Мортон передумал оставлять магазин Уильяму? Или долги оказались для книжного слишком неподъемными? Как бы то ни было, все выглядело так, будто магазин закрывался. При мысли обо всех воспоминаниях, связанных с этим местом, о звуке того самого колокольчика в душе у нее заныла тоска. Что же будет с книгами?

Она постучала в дверь и прислушалась. Приближались чьи-то шаги. Вдруг это Уильям? Мысль о встрече заставила сердце екнуть — наполовину от предвкушения, наполовину от страха. Но дверь распахнулась, и вместо него в сумраке проступило лицо Наоми, а над головой раздался чистый, как хрусталь, звон колокольчика.

— Эвелин, — произнесла Наоми подозрительно тихим и нежным голосом, — ты не против, если мы выйдем на улицу и я повяжу тебе кое-что на глаза?

Эвелин нахмурила брови:

— Что ты здесь делаешь? Где мистер Мортон?

Улыбка Наоми стала шире.

— Тут холодно, знаю, но обещаю, что долго мы