Стажер - Лазарь Викторович Карелин

— К чертям! К чертям! — Он принялся кричать в трубку, еще не дождавшись отклика. — Надо же! Извертелся! Света, ты? Нет, это я не тебе. Себе. Слушай, давай повидаемся. Есть разговор. Где? А на людях, на людях! Нам прятаться нечего! Как ты насчет кафе на Арбате? Вот и хорошо, что полно знакомых. Нам прятаться нечего! Вот что, в целях экономии времени хватай такси и кати туда. И я своим ходом. Встретимся в вестибюле. Что за спешка? Да просто соскучился. Просто хочу посидеть со спокойным, разумным человеком. Денек выдался, скажу я тебе…

15

Они сидели за столиком, где главным была красная груда раков.

Они сидели у окна. Уже вечер начался, но еще светло было на улице, которая совсем близко подходила к окну, как бы заглядывала в окно, спрашивая: «Что там у вас?» Улица была тиха, это старая была улица, из тех, что ручейками стекают к Арбатской площади. Тихий был ручеек. И Александр Александрович все больше посматривал в окно, в тишину, спиной сев к ресторанному многолюдью.

Но его окликали, приветствовали, его тут действительно знали многие. И он всем откликался, всем улыбался. Превесело. Но и так еще, чтобы не вступать в разговор, ибо он был с дамой, а посему, друзья, уж вы извините, но все внимание прежде всего даме.

Светлана села лицом к залу. Ее улица не занимала, ее этот развеселый тут народ занимал, но еще больше ее спутник, Сан Саныч, который явно решил гульнуть, даже показывал, что гуляет. С чего бы это? С какой радости?

— А ведь по-заученному смотришь, — сказала она. — Весел не весел, а глазами постреливай, а улыбайся. Так, Сан Саныч?

— Так, Светик, так. И тебя к тому же призываю. Приунывших топчут.

— Повторяешься, дружок. Вся твоя философия мне ведома.

— Потому и ведома, что повторять не устаю.

— Что там — за окном? Тишина, да? Старые домики с мезонинчиками? Что, Сан Саныч, устал?

— Догадливая. Потому и люблю, что догадливая. Да, пожалуй, притомился. Не устал, а притомился. Пройдет.

— А я устала. И не проходит.

— Тебе ли жаловаться? И молода и хороша. И любовь совсем молодая. Наладилось у вас?

— По-всякому… Похоже, он тяготится мной.

— Быть не может! Или он не Трофимов?

— Не шути, все гораздо серьезнее. Понимаешь, его тяготит, что был ты, что были другие, что возможны рецидивы. Он угнетен этим. Он у нас со странностями, Сан Саныч. Ему важно, чтобы была верность. Представляешь? Какую-то вот подавай ему верность. А где ее взять? Может быть, в «Березке» сумеем раздобыть на бесполосные сертификаты? Раздобудем, как думаешь?

— Не уверен. Но и ты хороша. Тот вечерочек и не мальчишку мог бы ударить. Или никак уж нельзя без баловства?

— Сан Саныч, о каком баловстве толкуешь? Этот, другой ли, какая разница.

— Жги с двух концов, гуляй, пока гуляется? Такая установочка?

— Такая. Во всем мире такая.

— У нас жизнь на особицу, Светлана.

— О, поборник нашей жизни?! Браво, браво!

— Не поборник, а пленник. И надо приспосабливаться, так приспосабливаться, чтобы плен был не особенно в тягость.

— Опять сентенции?

— Это правила игры, Светик. Ты их и сама знаешь.

— Я устала играть. И почему я пленница? Чья? Зачем?

— Ну вот, хотел провести вечер со спокойным, разумным человеком. С милой женщиной, в которую и по сей день влюблен. Ну вот… Слушай-ка, займемся-ка лучше раками. И выпьем.

— Ты на машине.

— И выпьем! — Александр Александрович схватил графин с водкой, собрался было налить себе в рюмку, но раздумал и налил в бокал. — К чертям! К чертям! Надоело все время помнить, чего тебе можно, чего нельзя! Пьем! — Он одним духом осушил бокал, с хрустом, зло разломил рака, с хрустом впился зубами в клешню.

— Сан Саныч, что случилось? — пугаясь, шепотом спросила Светлана.

— Что случилось?! Какие новости?! — Он хотел было сразу ей все и выложить про ее запаниковавшую Ксюшу, но сдержался, не позволил водке указывать ему, как себя вести. Выпил-то он выпил, огонек по нему побежал и в голову ударило, — все так, но он умел и пьяным быть трезвым. Он сказал, улыбочку напустив на лицо: — А знаешь ли, что у Сашки есть девушка? И он даже прислал ее ко мне, чтобы познакомиться. Что, хороша ли моя новость?

— Да, новость… — Она поняла, что не эта новость была его заботой, но эта новость оказалась ее заботой, больно кольнула ее.

— И девушка, скажу тебе, как раз та самая, какую бы я не желал иметь в своем доме.

Она понимала, что он не туда повел разговор, но это был важный для нее разговор, даже сама удивилась, какой он был важный для нее. Она сказала как можно спокойнее:

— Ничего, подомнешь, приспособишь и эту девушку для своего дома. Ты — мастер.

— Времени в обрез у меня, Света. Некогда втолковывать да воспитывать. Да ты что, сдалась, уступаешь?

— А я разве всерьез рассматриваюсь?

— Именно так. — Александр Александрович демонстративно высоко поднял бутылку шампанского, налил Светлане, себе. — Не зря я шампанское заказывал! — Он торжественным сделался, выпрямляясь. — Вот что, Светлана, я решил — женю парня на тебе. Чокнемся, это дело серьезное.

— Уж куда серьезнее. А он как решил? Как ее зовут?

— Забудем. Парню нужна такая жена, как ты. Ему твой ум нужен, твой опыт, ну и натаскаешь его по языкам. Я его в «Спутник» пристраиваю.

— А как насчет любви? — Этот разговор был для нее важен, самой на удивление важен. Он был труден, горек, но и сладок. — Я старше его на добрый десяток лет. Ты это учитываешь?

— Теперь в моде, чтобы жена была старше. Видать, нынешним мужичкам надобен поводырь. Ну, а насчет любви… — Он впился крепкими зубами в очередную клешню, плотоядно прижмурив глаза.

— Бедный Саша… Впрочем… — Светлана вдруг бесшабашно подняла руку с бокалом. — А, са ира́! Я не хуже других!

— Не хуже, не хуже. Слушай-ка, кто это там мне спину буравит? Не хочу оглядываться. Кто уставился?

— Верно, уставился. Ты стал и спиной видеть?

— Кто?

— Да ты его знаешь. Некто Ник, Николаша. Юрист.

— А! — Александр Александрович с облегчением оглянулся, помахал Нику, тому самому востролицему Николаю Николаевичу, с которым как-то встретились Светлана и Саша в танцевальном зале.

Элегантный и благовоспитанный Ник приподнялся, раскланялся, тоже взмахнув рукой. Он был с дамой. И хотя она была молода, даже просто