Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян
«Сейчас мы тебя подцепим».
— Я думаю, зубной врач лучше знает об этом.
— Хочу сам выбрать, чтоб не обманули.
«Не такой ты фрукт, чтобы тебя можно было обмануть».
— Думаю, вам подойдет наполеоновская золотая монета.
Аршо на минуту растерялся, но потом оживился. Продавец наблюдал за его лицом.
— Помоги достать наполеоновскую монету.
— Вы знаете, я не могу, просто не могу.
— Никто не приносил тебе такой монеты?
Продавец небрежно ответил:
— Почему же, случалось.
Аршо снова растерялся.
Продавец сделал вид, что смотрит на танцующих, но на самом деле он отлично видел Аршо. Рассмеялся:
— Знаете, просто забавно, приносит наполеоновскую золотую монету и спрашивает: «Братец, эта николаевская монета чего-нибудь стоит?» Я ей объяснил, что это наполеоновский золотой. Бедная женщина, как она обрадовалась!
Кровь закипела и бросилась в голову Аршо.
— Кто эта женщина?
— Не имею права говорить. В моем деле необходимо хранить тайну.
«Для торговца болтливость равносильна расточительности». Лицо продавца приняло такое выражение, словно он говорил: «Что же мне, несчастному, делать, если я вынужден хранить тайны?»
Аршо вытащил украденные у Назлу деньги и демонстративно сунул их в карман продавцу.
— Что вы делаете? Не нужно, возьмите обратно!
Сказал и засунул деньги поглубже в карман.
— На зуб потратиться стоит. Ведь негде взять его, это проклятое золото. Скажи мне, кто эта женщина? Я у нее за деньги куплю такую золотую монету.
«Может, начальник милиции дал, голубчик».
— Знаете, я сейчас не могу назвать эту женщину. Я не знаю их по именам. Не могу же я у всех спрашивать, как зовут женщину, которая принесла мне золотой. Я должен подождать, пока случайно не увижу ее и не узнаю ее имя. Может, просто я сам куплю у нее одну монету и дам вам.
«Сволочь, я должен узнать, где все золото! Очень мне нужна твоя монета». Но, опасаясь вызвать подозрение, Аршо сказал:
— Спасибо... Если удастся, я буду очень благодарен.
Продавец любезно попрощался.
«Ослик мой, то, что ты видишь при свете, я вижу и в темноте. Думаешь, я не знаю, что ты в милиции работаешь? Либо у тебя есть золото и ты хочешь его сплавить, либо меня проверяешь по поручению начальника милиции, либо хочешь напасть на след Пилосовой бадьи. Я тоже хочу, дорогой, я тоже. Думаешь, я хуже тебя знаю вкус золота».
Аршо пошел к лошадям. Лег на сухих желтых листьях. Стал думать о продавце. Продавец подошел к танцующим, встал в сторонке и начал хлопать, подзадоривать, время от времени бросая взгляд в сторону Аршо. Заметил дым от папиросы.
«Вот мерзавец, ведь только что спички просил...»
— А ну пляши веселей!..
Через некоторое время продавец сел в случайный фургон и вернулся в Кешкенд. На улице встретил инспектора Саркиса.
— У меня к вам просьба, — сказал продавец, — видите, что кругом делается. Судя по всему, в Вайоц дзоре есть убийца. Этак когда-нибудь и в магазин войдут и меня убьют. Повсюду у людей, имеющих дело с золотом, есть оружие. Я прошу, чтобы мне дали револьвер.
— Это не мое дело. Обратитесь к начальнику.
— Что вы говорите! Если люди увидят, что я вхожу в милицию, больше никто не подойдет к дверям моего магазина.
Инспектор Саркис задумался.
— Ладно, приходите ночью.
Хозяин дома водил Назлу из одного учреждения в другое, рассказывал там о случившемся. В двух-трех местах у них потребовали заявление. Вечером он писал, на следующий день вместе относили.
Утром третьего дня Назлу встревожилась:
— Я одного не могу понять, освободят Пилоса или нет?
— Скажут, не торопись, — успокоил хозяин.
— Но ведь завтра кум Согомон приедет в Норашен, я должна быть там, чтоб он отвез меня в Кешкенд.
— Отправим тебя, не беспокойся.
— А если спросят, как там дела, что я скажу?
— Скажи, что сообщат письмом.
Назлу опечалилась и больше вопросов не задавала. На четвертый день хозяин остановил фаэтон и сказал Назлу:
— Садись.
Хозяйка дала ей сверток, в котором было несколько поношенных платьев, мужские брюки, шляпа, старые туфли и та тряпка, в которую Назлу заворачивала сыр. Женщины во дворе смотрели на них. Назлу со всеми попрощалась. Некоторые улыбнулись. Хозяйка сказала им шепотом: «Очень чистоплотная женщина. Совсем не скажешь, что из деревни». Назлу своими ушами слышала.
Фургон тронулся. Приехали на станцию. Поезд уже ждал пассажиров. Подошли к вагону. Хозяин сказал: «Поднимайтесь». Назлу вспомнила, что не купила билет.
— А билет?
Хозяин улыбнулся:
— Я еще вчера купил.
Назлу стало стыдно, но она подумала: «Ну что ж, взамен я им сыру привезу. А эти деньги сохраню, — может, я еще раз приеду в Ереван».
Кум Согомон ждал на станции Шарур.
Назлу весело вышла из вагона.
— Ну, что скажешь хорошего?
Назлу рассказала, как доехала до Еревана, как потеряла кувшин с маслом, как встретила доброго человека. Она начала рассказывать еще на вокзале и до Кешкенда все говорила и говорила.
— А о Пилосе ничего не сказали? — спросил кум Согомон, которому наскучил рассказ.
— Сказали, что письмом сообщат.
— Э, если дошло до письма, значит, толку не будет. Разве женщина способна на какое-нибудь дело? — И он погнал фургон прямо к себе домой.
Назлу вышла из фургона, поздоровалась со всеми, взяла сверток, хотела уже идти домой, но Согомон ее окликнул:
— Постой, не ходи.
— Нет, дядюшка Согомон, большое тебе спасибо за все, пойду приведу свой дом в порядок.
— Назлу, тут вот какое дело. В ваш дом забрался вор. Ничего, правда, не взяли. Мы присматриваем за курами и цыплятами. Только вот милиция запечатала дверь.
Назлу ударила руками по коленям:
— Ох, чтоб они сгинули, чего им нужно в нашем доме?
Побежала домой. Согомон пошел за ней. У дверей стоял милиционер. Назлу не позволили войти в дом. Она заплакала, стала проклинать всех вокруг. Отчаявшись, вернулась к куму Согомону.
Неожиданно погода изменилась. Поднялся ветер, по небу поплыли тучи. Утром люди встали и видят: выпал снег. Входя в дом Пилоса, инспектор Саркис и криминалист оставили следы. Они всё осмотрели в лупу, нашли отпечатки пальцев, сделали снимки, составили протокол. Кешкендцы, собравшись, наблюдали издали. Инспектор Саркис подозвал Назлу и сказал:
— Сестричка Назлу, посмотри, ничего не пропало из дома?
Назлу с проклятиями и причитаниями
