Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
В тот знаменательный день Терри покормила кур и, устало глянув на пчел, отправилась на кухню, где Джо с холодной неприязнью раскладывала яйца по коробкам. Она была очень красива, даже лучше Терри, что немало. Они обе пошли в мать, а Кейт, напротив, в отца, чья сила таилась в уме, а не во внешней прелести.
– Ой, не могу! – сказала Джо. – Надо бы издать закон против этих яиц.
Терри сочувственно кивнула.
– Да-да. Это же только подумать! Молодые, возвышенные, стремящиеся к жизни, радости, любви – а что у нас есть? Яйца. Сколько ты разбила?
– Только два. Оба несвежие.
– От Хетти. Она их прячет.
– И не кудахчет, заметь!
– Да, знаю. Терпеть не могу сильных, молчаливых кур!
– А я – каких угодно. Только услышу «курица», и все, мне плохо. Питер хочет, чтобы я его звала Петушком. Его так в конторе прозвали. Ну, знаешь!
– Предложение делал?
– Да.
– Что ж ты тянешь? Он тебе нравится?
– Да, нравится. Очень. Но как с моими планами, а? Вдруг телевидение ее купит…
Речь шла о продаже отцовской пьесы. Кто-то памятливый вспомнил, что на Бродвее в свое время она шла с большим успехом, и теперь Питер Уимз из юридической фирмы «Келли, Дубинский, Уикс, Уимз и Бэссинджер» вел переговоры. Джо ожидала успеха, Терри – провала.
– Не купит, – сказала она. – Они ничего не покупают. Тамошние акулы – истинные садисты! Посверкают золотом перед вдовой и сиротой, крикнут: «Первое апреля!» – и привет. Это всем известно.
– Значит, ничего не выйдет?
– Естественно.
– М-да… Ну, спасибо, что утешила.
– Не за что. Рада служить. Так что брось ты свои замыслы, выходи за Питера. Он… Эй, что там? – Терри подошла к окну. – Машина какая-то.
– Наверное, кто-то подвез Кейт.
– Нет, вылезает человек. И в каком костюме! Да это же Питер…
– Питер! – подскочила Джо, рассыпая яйца. – Ты думаешь, это к добру?
– Вроде бы да. Вряд ли он проедет 85 миль просто так, ради шутки. Что ж, Ватсон, охота началась. Пошли, узнаем, в чем дело.
Питер вылез из машины. Он был солиден и серьезен, что явно предвещало будущий переход из младших партнеров в старшие. Однако при виде Джо он стал еще и румяным, а в его красивых глазах что-то засияло.
– О… э… здрасьте… – сказал он. – Еду вот в Истхемптон, думаю – дай загляну. Ой! – изменил он тему и сообщил, что его укусила пчела.
– Бог с ней, – заметила Джо. – Вы скажите, что нового? Терри не понравилась такая черствость. Она знала этих пчел. Поистине, кусают, как змии, и жалят, как скорпионы [41].
– Ты бы все-таки помягче, моя душечка, – сказала она. – Человек при смерти.
– Да ничего, обойдется!
– Они кусают всех, кроме Кейт. Что поделаешь, сила личности!
– Так какие же новости? – не сдалась Джо. – НОВОСТИ какие?
Как истинный законовед, Питер хотел изложить дело медленно и плавно, но под давлением обстоятельств перешел к самой сути.
– Все в порядке. Сегодня купили.
– Слава тебе господи! – воскликнула Джо.
– О, счастье! – подхватила Терри. – О, радость! Значит, удалось?
– Конечно, я составлю формальное письмо, но так, знаете, проездом…
– Сколько же мы получим?
– Если вычесть юридические расходы…
– Ой! – испугалась Джо. – А не получится, как в «Холодном доме»? [42]
Питер с упреком на нее посмотрел.
– Я свел расходы к минимуму. Ради вас… и… э… ваших сестер.
– Так я и знала, Питер, – сердечно сказала Терри. – Спасибо вам большое. Какой вы молодец! Они-то хотели ободрать нас до костей, а вы не сдавались, как рыцарь, и пришлось им раскошелиться.
– Поначалу были некоторые разногласия, но их удалось уладить.
– По столу стучали?
– Так, раза два.
– То-то и оно. Вы молодец, Питер. Это мне в вас и нравится. Надежный человек. На чем же порешили?
– Каждая получает около двух тысяч. Джо посмотрела на Терри.
– Что ж, если сложимся – хватит.
– Вполне, – согласилась Терри. – Если бы оказалось больше, был бы соблазн их припрятать. А так – тратим, и спасибо!
Питер удивился.
– Тратите?
– Вы не согласны?
– Мне кажется, четыре тысячи – очень приличная сумма. Если собрать все яйца вместе…
– Ой, не надо! – вскричала Джо.
– Мы чувствительные! – подхватила Терри. Питер попросил прощения.
– Я хотел сказать, если вложить все в государственные бумаги…
– А зачем? Мы ждать не хотим. Не знаю, что сделает Кейт, а нам надо развлечься.
– Так все же уйдет!
– И бог с ним.
Питер вздохнул. Он думал о том, что только появится клиентка со странностями, Келли, Дубинский и K° немедленно зовут Уимза.
– Ах, женщины, женщины! – огорчился он. – Вам бы все сразу. Цыплят, знаете ли…
– Опять! – возмутилась Джо.
– А можно без пернатых? – спросила Терри.
Питер опять попросил прощения, но не сдался и уговаривал бы сколько мог, если бы за его спиной не раздался голос:
– Добрый день, мистер Уимз.
Обернувшись, он увидел Кейт, которую очень боялся, поскольку она напоминала ему гувернантку, оказавшую большое влияние на его мягкую натуру.
– Ну и денек! – сказала Кейт, охрипшая от жалости к себе.
– Плохой? – уточнила добрая Терри.
– Еще бы! Мистер Клаттербак считает, что мы много берем за мед.
– Он бы о пчелах подумал! Им-то каково? Надеюсь, ты поставила его на место?
– Я была тверда, – сказала Кейт, и Питер охотно ей поверил. – Но все равно, неприятно…
– Ничего, есть хорошая новость, – сказала Терри. – Питер продал этих «Каменщиков». Мы получим по две тысячи. Ну как, ожила?
Кейт все-таки улыбнулась.
– Прекрасно! – сказала она с той самой интонацией, с какой говорила гувернантка, если сумма у Питера сходилась с ответом. – Две тысячи долларов!
– Питер не дал им спуску. Пытал, терзал… Словом, эти сыны Велиала [43] ели у него из рук.
– Очень рада, – сказала Кейт мягче, чем обычно. – Хотите молока, мистер Уимз?
– Нет, спасибо.
– Что вы, надо выпить! Принеси молока, Джозефина.
– Иду, иду!
– Пожалуйста, не надо!
– Съешьте яичко, – предложила Терри. – Очень укрепляет.
– Нет, спасибо. Мне пора.
– Пойду, скажу Джо. До свидания, Питер, еще раз спасибо. Молока не надо, – сказала она, входя в кухню. – Он уезжает. Так я и думала, он боится Кейт.
– Я сама ее боюсь.
– И я. Комплекс младшей сестры. Если вам терли губкой лицо, этого не забудешь. Ты ей собираешься сказать насчет наших планов?
– Нет.
– И отступать не хочешь?
– Ни в коем случае. А ты что, колеблешься?
– Ну, нет! Ладно, я ей скажу.
– О, Терри! Правда, скажешь? Интересно, что она ответит?
– Скоро узнаем, она идет. Беги лучше отсюда. Джо убежала
