Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin
Вопрос о том, дал ли бы де Голль зеленый свет "Рессюрекции", остается бесконечно интересным, это одна из тех контрфактических ситуаций, от которых историки приходят в восторг. То, что он знал о заговоре, не вызывает сомнений. Также очевидно, что он был готов использовать его в качестве палки для битья республиканских политиков. Также представляется вероятным, что его презрение к Четвертой республике и стремление избежать ошибок 1946 года были таковы, что он был бы готов прийти к власти в результате такого вторжения. В итоге он избежал переворота, во многом благодаря своей собственной осторожности и действиям тех политиков, которых он так презирал. Как отмечают Джон Кигер и Мартин Александер, его приход к власти был "не столько результатом заговоров, сколько случаем, когда единственная на тот момент заслуживающая доверия политическая сила бросилась в вакуум, образовавшийся после падения Четвертой республики в апреле-мае того года "49. 26 мая, после бесплодного интервью с Пфлимленом, он объявил, что начал обычный процесс формирования правительства, и призвал к порядку в Алжире. Премьер-министр отказался сдвинуться с места, опираясь на парламентское большинство и поддержку социалистов в палате, однако многие высокопоставленные политики со всех сторон пришли к выводу, что генерал - единственный человек, способный разрешить кризис. Это убеждение укрепилось 28 мая, когда около 200 000 протестующих вышли на улицы Парижа на организованную коммунистами демонстрацию, осудившую де Голля как "путчиста". Теперь, когда над Францией нависла угроза не только военного, но и коммунистического восстания, политики согласились, что пришло время действовать. 29 мая президент Коти, основательно разочаровавшийся в режиме, который он возглавлял, проявил некоторую независимость духа и попросил де Голля собрать новое правительство, что напоминало действия Альбера Лебрена, последнего президента Третьей республики, который вызвал Петэна 16 июня 1940 года50.
1 июня 1958 года генерал предстал перед Ассамблеей, где ему были переданы все полномочия на шесть месяцев - время, за которое он обещал восстановить порядок и разработать новую конституцию, которая должна быть утверждена на плебисците. Сбитые с толку, напуганные и исхитрившиеся маневрировать, депутаты согласились с его требованиями 329 голосами против 224. Таким образом, де Голль стал последним премьер-министром Четвертой республики и фактически ее исполнителем, приведя в порядок дела режима, когда тот уходил на покой.
Заключение: La Mal-Aimee
Если бы Наполеон III не был разбит под Седаном в 1870 году, есть все шансы, что Вторая империя просуществовала бы еще несколько лет. Если бы панцеры Гудериана не разгромили войска союзников столь убедительно в июне 1940 года, почти наверняка Третья республика отпраздновала бы новые дни рождения. Если бы в 1958 году в Алжире не разразился кризис, возможно, Четвертая республика дожила бы до следующего дня. Однако это не скрывает того факта, что во всех трех режимах было что-то принципиально неправильное. В то время как страх перед коммунизмом и голлизмом давал Четвертой республике ощущение цели, после 1951 года политика стала характеризоваться неподвижностью и неспособностью к радикальным переменам. Столкнувшись с проблемой Алжира - проблемой, пугающей своей сложностью, - у нее не было другого выхода, кроме как пасть на меч и передать власть де Голлю, который давно предсказывал, что Четвертая закончится плачевно. Как полагает Филипп Уильямс, возможно, ни один режим не смог бы преодолеть алжирскую головную боль.51 Однако приписывать падение Республики исключительно недостаткам политической системы неверно. Как уже отмечалось, она преодолела вызовы коммунизма, голлизма и пуджадизма. К сожалению, этот успех закрепил "традиционное республиканское поведение (в смысле почтения к палате и общего недоверия к твердому правительству)" и не убедил власть имущих адаптировать свои партийные структуры к новым социальным реалиям.52 Экономические изменения, урбанизация, потребительство, рост коммуникаций - все это начинало менять ландшафт таким образом, что между инертной политической системой и энергичным обществом почти наверняка возникло бы напряжение. Несмотря на Алжир, кризис, таким образом, маячил в будущем. Одним из достижений Пятой республики стало то, что она достигла политической эластичности, позволяющей ей более или менее идти в ногу с основными экономическими изменениями, чего де Голль не мог предположить, когда разрабатывал новую конституцию в 1958 году.
Глава 2: Кризис: Основание Пятой, 1958-62 гг.
Составляя свои воспоминания о Пятой республике, де Голль, как и в своих предыдущих "Военных записках", стремился представить себя как человека дальновидного, человека судьбы, который в одиночку спас свою страну в двух случаях: первый - в июне 1940 года, когда он бросил вызов власти режима Петэна, чтобы восстановить честь Франции; второй - придя к власти в мае 1958 года, когда он вызволил свою страну из кризиса из-за Алжира.1 Как отмечает историк Эндрю Шеннан, эта историческая параллель, возможно, не всегда была точной, но вскоре она стала частью голлистской мифологии2. В глазах своих сторонников генерал дважды избавил французов от неспособности создать политическую систему, достойную их ума и гения: от склок Третьей республики, которые привели к военному краху и неприемлемому решению Виши, и от политической нестабильности Четвертой республики3. Пятая республика стала настоящим началом современной Франции, моментом, когда страна перестала быть непокорным, развязным и беспечным подростком и вступила во взрослую жизнь, приняв на себя ответственность, дисциплину и гордость. По выражению самого де Голля, это было время, когда Франция "вышла замуж за свой век".
Возможно, именно так хотел представить ситуацию старик из Коломби-ле-Де-Эглиз, и именно так интерпретировали ее его аколиты, но в 1958 году не было никакой уверенности в том, что Пятая республика сохранится, по крайней мере, в ее галльском видении. Как отмечает Рене Ремонд, историческая параллель с 1958 годом была менее значительной, чем
