Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin
Ширак не так объяснял свои действия. Его интересы, торжественно заявил он, - это "сплоченность Европы". Опираясь на обновленный мандат, он должен был проследить за вступлением Франции в единую валюту - самым спорным и важным вопросом дня и шагом, который должен был сопровождаться дальнейшими сокращениями в правительстве, чтобы соответствовать критериям конвергенции EMU. Франция расплачивается, заявил он 21 апреля 1997 года, за 14 лет миттеранизма, в течение которых жизненно важные реформы, особенно в государственном секторе, игнорировались. То, что Европа занимала его мысли, не вызывает сомнений. Он не хотел, чтобы антиевропеизм набирал обороты, и знал, что немногие из его министров, в частности Жюппе и Шарль Паскуа, были в восторге от евро. Ширак надеялся застать своих оппонентов врасплох, и, возможно, его подтолкнули опросы общественного мнения, свидетельствующие о росте его собственной популярности, но не популярности его премьер-министра. Не могла ли эта поддержка укрепиться, если бы президент разъяснил своему народу непреодолимую потребность в том, что он называл nouvel elan. В любом случае, рассуждал он, выборы должны состояться в 1998 году, и нет ли опасности в том, чтобы тянуть так долго? Как пишет Филипп Тоди, в прошлом, когда выборы проводились в обычное время, партия президента проигрывала или почти проигрывала, свидетелями чего были ЮНР в 1967 году (сократившаяся до ничтожного большинства) и более поздняя ПС, потерпевшая поражение в 1986 и 1993 годах14.
Какими бы ни были его мотивы, Ширак жестоко просчитался. Он и его советники не учли того, что поражение социалистов в 1993 году и президентская неудача 1995 года непреднамеренно укрепили власть Жоспена над его партией, позволив ему разработать прагматичную стратегию une gauche plurielle, готовую пойти на избирательные союзы с "зелеными", главной экологической партией, которая сама преодолела свои угрызения по поводу заключения сделок во время выборов, и коммунистами, которые под новым руководством Робера Юэ также были готовы вступать в союзы, понимая, что такое сотрудничество жизненно необходимо, если партия хочет предотвратить свой, казалось бы, неостановимый упадок. Когда Жоспен сформулировал свою кампанию, главными темами стали создание рабочих мест, прекращение дальнейшей приватизации и сокращение рабочей недели до 35 часов. Хотя последнее предложение было действительно радикальным, мало что еще могло захватить воображение электората, и не факт, что это воображение было дремлющим. Уже желая дать Жюппе пинка под зад за то, как бесчувственно он проводил политику жесткой экономии, росли опасения, что у его правительства в рукаве должны быть новые ужасные экономические сокращения. Иначе почему выборы были назначены так рано?
В первую очередь, против правительства было возмущение тем, что его заставили прийти в кабинки для голосования, когда в этом не было никакой острой необходимости. В 1995 году Ширак обещал не ходить на выборы; он нарушил это обещание. В отличие от своих предшественников в Елисейском дворце, даже от Миттерана в самом конце срока его полномочий, Ширак выглядел "не по-президентски", человеком, который больше не контролирует события, слишком полагается на своего премьер-министра, готов к быстрым решениям - в общем, расчетливым политиком, ищущим краткосрочной политической выгоды. По мнению многих, президенту пойдет на пользу, если теперь ему придется делить власть с левыми, как он делил ее с Миттераном.
Так начался очередной этап совместной жизни. Развивая темы la gauche plurielle, в своем первом кабинете Жоспен назначил Доминика Войне, лидера Партии зеленых, в Министерство окружающей среды, освободил место для трех коммунистов и поставил неутомимого левого Жан-Пьера Шевенема, возглавлявшего свою собственную партию "Движение горожан" (MdC), в Министерство внутренних дел, хотя, естественно, львиная доля министерских портфелей - 19 из 27 - принадлежала социалистам. Когда в 2000 году Жоспен произвел перестановки в своем кабинете, министры снова были отобраны из разрозненных левых партий, причем даже внутренние критики политики правительства со стороны социалистов были приняты с осторожностью. Как отмечает Дэвид Хэнли, впоследствии из "магического круга" были исключены только убежденные левые радикалы15.
Как мы увидим, собрать такую коалицию интересов оказалось нелегко, но, как пишет Алистер Коул, Жоспен был "проницательным коалиционным менеджером",16 и поначалу удача нового правительства выглядела неплохо. Избрание "Новых лейбористов" Тони Блэра в Великобритании, которое произошло через четыре недели после триумфа Жоспена, казалось, предвещало новое общеевропейское будущее для социал-демократии; триумф на чемпионате мира по футболу французской сборной, капитаном которой был необычайно талантливый Зинедин Зидан, дал нации ощущение благополучия и, казалось, предвещал толерантную Францию, в которой действительно ценили иммигрантов; подъем экономики США стимулировал рост французской промышленности, что привело к снижению безработицы и сокращению дефицита бюджета. Вслед за этим были приняты популярные, прагматичные и неидеологические меры, и, в частности, конституция была реформирована таким образом, что президентский срок был сокращен с семи до пяти лет, о чем мечтали и Жискар, и Миттеран, но так и не нашли в себе сил довести дело до конца. Выборы президента и Национального собрания теперь проводились в течение двух месяцев, причем конкурс на Елисейский дворец проходил первым, чтобы уменьшить возможность совместного проживания. Против этого выступал де Голль, считая, что президентский мандат будет запятнан, что превратит обладателя верховного поста в не более чем политика.17 Действительно, в шаге Жоспена вполне могло быть что-то расчетливое. Как язвительно замечает Джонатан Фенби, эта новая процедура повысила его шансы на победу в Елисейском дворце, поскольку он и его правительство продолжали пользоваться высокими рейтингами одобрения общественного мнения18.
На самом деле, политика Жоспена во многом не отличалась от политики злополучного Жюппе. Приватизация продолжалась, в частности, автострад, а критерии ЕВС означали, что у правительства не было иного выбора, кроме как расширить антидефицитные меры, что привело к дальнейшему повышению налогов и сокращению государственных расходов. Разница заключалась в том, что Жоспен лучше владел словом и публичным стилем, чем Жюппе.19 Единственной по-настоящему радикальной мерой стала 35-часовая рабочая неделя, хотя вскоре оказалось, что вводить ее нужно не одним махом, а поэтапно.
Не все шло хорошо для Жоспена. Помимо нежелательных сообщений в прессе о его троцкистском прошлом, в ноябре 1999 года талантливый Доминик Стросс-Кан, министр финансов и промышленности, решил уйти с поста на фоне множества обвинений в
