Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin
Если победу Ширака во втором туре президентских выборов можно было предвидеть, то что ранее пошло не так для Жоспена и что пошло правильно для Ле Пен? Как уже отмечалось, у Жоспена был достойный восхищения послужной список: "Ни один премьер-министр не добивался такого длительного присутствия, как Помпиду в 1962-1968 годах. Ни одно левое правительство не достигало - отдаленно - такой последовательности и стабильности".29 В конечном счете, этот послужной список был использован недостаточно. Ему еще больше навредил раскол левых голосов.30 Об ущербе, нанесенном делу Жоспена последователями Шевенема, уже говорилось, но не помогло и то, что было так много левых кандидатов, хотя некоторые из них находились на периферии. Анализ результатов голосования также показал, что многие люди использовали свой первоначальный голос для регистрации протеста, часто поддерживая Ле Пен, хотя на самом деле не желали ей победы. Как мы уже отмечали, в последние годы FN удалось стать партией протеста, вытеснив коммунистов и "зеленых". Воздержавшихся от голосования также было много, что, несомненно, благоприятствовало Ле Пену (27,83 % по сравнению с 20,3 % в 1995 году и 15,9 % в 1988 году, 14,1 % в 1981 году и 12,7 % в 1974 году)31.
Прежде всего, Жоспен просчитался в своей политической стратегии. Он, естественно, предполагал, что выйдет во второй тур, и сильно недооценил вызов ультраправых, полагаясь на опросы общественного мнения, которые в итоге оказались ошибочными. В результате он провел неэффективную кампанию, если сравнивать ее с кампанией Ле Пен. Как отмечает настоящий автор вместе с Фрэнком Таллеттом:
Если Ле Пен говорил на языке металлистов, то Жоспен стеснялся говорить о рабочих; если Ле Пен обнимался с рабочим классом, то Жоспен казался окруженным элитарной интеллигенцией; если Ле Пен присвоил себе "Марсельезу", то Жоспен превозносил достоинства Европейского союза; если Ле Пен осуждал еженедельные поджоги машин "йобами" из иммигрантских гетто, то Жоспен ссылался на "беспорядки", вызванные "молодежью"; В то время как Ле Пен с радостью раскрыл свой антисемитизм, Жоспен считал, что затрагивать такие вопросы - значит опускаться до уровня грязной политики; в то время как предвыборная агитация Ле Пена была обычным грубым лозунгом, Жоспен не смог использовать СМИ в полной мере; в то время как кампания Ле Пена была ясна с самого начала, кампания Жоспена была неясной (он сам распорядился внести различные изменения в манифест в последнюю минуту); в то время как Ле Пен критиковал деятельность правительства, Жоспен не смог преподнести реальные достижения своего премьерства.32
Это была неравная кампания, но она не должна была быть такой. Жоспен должен был пройти в первый тур, что позволило бы ему бросить серьезный вызов Шираку, который до этого момента выглядел механическим и не вдохновляющим. Поскольку голоса против Ле Пен сплотились вокруг действующего президента, Шираку был гарантирован второй срок, что бы он ни говорил и ни делал. Вопрос заключался лишь в том, сколько голосов он наберет.
То, что ЕМП Ширака победила на июньских выборах в законодательные органы, можно объяснить несколькими факторами: готовность электората покончить с неопределенностью национальной политики, объединившись с партией президента; неспособность ФН развить свой ранний успех; фрагментация правых партий за пределами ЕМП; способность ЕМП сосредоточить кампанию на традиционных правых вопросах, в частности, на сокращении налогов и снижении преступности; продолжающаяся деморализация левых, которые оказались в еще более невыгодном положении после отставки Жоспена; и общее недовольство политикой, приведшее к рекордным показателям воздержания (35.58 процентов в первом туре голосования). Тем не менее, масштаб победы Ширака не был предсказан. Возможно, голлизм уже не является той силой, которой он когда-то был среди французских правых, но, как было замечено, это был первый случай с 1970-х годов, когда правые могли рассчитывать на "самостоятельное правление" в течение полного срока полномочий33.
Пятая: прошлое, настоящее и будущее
Любые прогнозы о том, что может произойти во французской политике в ближайшие десять лет - вернет ли президентство часть своей власти и достоинства, повторят ли правые свое господство в период 1958-81 годов, повторят ли социалисты ренессанс, начатый ими в Эпинэ в 1971 году, - выводят нас из области истории в область футурологии. На момент написания статьи в 2004 году UMP потерпела страшное поражение на региональных выборах, что свидетельствует о том, что избирателям уже надоел пакет мер жесткой экономии Раффарина.
Легче говорить о прошлом и размышлять о поразительной долговечности Пятой республики. Как и Третья республика, она выдержала множество испытаний и каждый раз выходила из них невредимой: кризис деколонизации, протесты 1968 года, смерть ее создателя де Голля, избрание президентов-неголлистов (Жискара и Миттерана), появление сожительства и подъем крайне правых. Конечно, многие из этих кризисов были некризисами, о которых в то время говорили в характерной галльской манере, и, к счастью, режиму не пришлось столкнуться с военным поражением ни в метрополии, ни на колониальной территории. Тем не менее Пятая неоднократно ставила в тупик пророков судьбы. В одном из учебников 1968 года говорилось, что в сознании многих французов Пятая казалась "временной", хотя в нем и признавалось, что режим казался чем-то большим, чем просто "интерлюдией".34 Как недавно заметил Ричард Винен, если и произойдут серьезные конституционные изменения, то скорее всего "из Брюсселя или Страсбурга", чем из Парижа.35
Разгадка долговечности Пятой республики - дело непростое, но позволяет нам проникнуть в суть успехов и неудач режима. Традиционное голлистское объяснение долговечности Пятой республики, конечно же, заключается в подчеркивании главенства конституции, которая, как утверждается, спасла страну от ее естественной склонности к расколу. Вопрос о том, были ли эти расколы действительно сдержаны, остается спорным. При Пятой партии политика сохранила способность удивлять: спонтанность демонстраций 1968 года, масштабы победы Миттерана в 1981 году и неожиданное выступление Ле Пена в 2002 году.
Политические партии также продолжали вести себя как политические партии - даже голлисты, особенно голлисты - и в последние годы в политике появились такие игры, которые мы обычно ассоциируем с Четвертой республикой.
Нет сомнений в том, что в 1960-е годы конституция обеспечивала столь необходимую опору, однако ее святость стала иметь меньшее значение. Отчасти это объясняется тем,
