Гадюка - Джон Вердон
Она не сразу вошла. Он наблюдал, как она идёт от машины к курятнику. В руках — ружьё. Держит слишком свободно, подумал он, будто оно стало для неё привычной деталью жизни. Она обошла курятник, задержалась, глядя на пастбище внизу, и только потом вошла в дом.
— Что это сейчас было? — спросил он, когда она появилась на кухне.
Она оставила ружьё на буфете. — Примеряюсь, где будет стоять забор.
— Забор?
— Для альпак. Я попросила Джима Смитерса подняться и оценить, возьмётся ли.
— И кто, к чёрту, такой Джим Смитерс?
— Фермер по дороге в посёлок. Сотрясение тебе память отшибло?
— Ты про старика с накренившимся силосом и древним трактором?
Её глаза сузились, но она предпочла промолчать.
— Что значит «если возьмётся»?
— Винклеры хотят привезти две альпаки примерно через неделю. К этому времени забор обязан стоять. Ясно, что ты этим не займёшься. Надеюсь, он сможет.
— Это всё непременно должно случиться сейчас? С учётом всего, что творится?
— Да. Сейчас. Я не намерена ставить свою жизнь на паузу, пока ты цепляешься за эту грязную историю.
Полчаса спустя Гурни разбирал вещи в своей палатке. Подключил портативный обогреватель к пропановому баллону, освободил место под содержимое двух сумок, отодвинув спальник, раскрыл маленький складной стульчик. Собирался посидеть там около часа — как минимум пока не спадёт раздражение. Включил обогреватель, выставил термостат на пятьдесят по Фаренгейту, устроился на стульчике и попытался думать о чём угодно, кроме разгорающегося конфликта с Мадлен.
Темой, наконец увлёкшей его, стала группа гематологов-онкологов в офисном парке столичного округа. Правила HIPAA (федеральный закон запрещающий разглашать медицинскую информацию о пациенте) не позволяли им сообщать, был ли Лерман у них пациентом, но по крайней мере можно было понять специфику практики. Поскольку домашний Wi‑Fi не доставал до холма, он превратил телефон в точку доступа для ноутбука.
Сначала зашёл на сайт «Capital District Office Park» и по списку арендаторов уточнил название медгруппы — «Stihl and Chopra Hematology–Oncology Associates». Затем — на их сайт, где прочитал подробные биографии доктора Джонатана Штила и доктора Элизы Чопры. Особенно его заинтересовали их специализации: злокачественные менингиомы, глиобластомы и лептоменингеальные метастазы.
Все три — смертельные опухоли головного мозга. По одной из них срок жизни с момента постановки диагноза мог составлять всего шесть недель — деталь, идеально ложившаяся в его «болезненную» гипотезу о поездках Лермана, его депрессии и готовности влезть в безрассудную авантюру с вымогательством.
Сознавая, как желание оказаться правым искажает взгляд, он решил проверить устойчивость своей версии. Написал электронное письмо, в котором изложил логичные допущения о поездках Лермана, его вероятном диагнозе и мотивах. Настоятельно рекомендовал как можно скорее провести полное клиническое вскрытие, с особым акцентом на спинной мозг — там, вероятнее всего, обнаружатся лептоменингеальные следы метастазов, что может объяснить его атипичные настроения и склонность к рискованному поведению.
Адресовал письмо судебно-медицинскому эксперту доктору Кермиту Лёффлеру — контакт нашёл на сайте округа. Надеялся, что того заинтересует перспектива добиваться ордера на эксгумацию, и что авторитет Лёффлера поможет преодолеть предсказуемое сопротивление Страйкер. Перечитал черновик, поправил пару опечаток — отправил.
Передача инициативы по эксгумации Лёффлеру временно расчистила ему голову, освободив место для новых вопросов — о смерти Шарлин Веско. Убийства антикоагулянтами не редкость, но в редких известных ему случаях это было длительное внутреннее кровотечение. В одном деле наследник довёл до конца уход восьмидесятилетнего благодетеля, понемногу повышая терапевтическую дозу разжижителя — недели ушли. У Веско всё иначе. Что же это?
Вой койотов разорвал цепь мыслей. Он отложил ноутбук, поднялся, задернул полог. Вой оборвался так же резко, как начался. Уже темнело, шестой час. Единственный свет в палатке — оранжевое сияние обогревателя да экран ноутбука. Он откинулся на спинку, поморщился от боли в затылке и вновь углубился в поиски информации об антикоагулянтах.
Вой повторился, к нему примешался резкий вой стаи. Казалось, звуки приближались, хотя в этих холмах понять расстояние трудно. И опять — внезапная тишина.
Он заставил себя вернуться к чтению. Большинство статей — о механизмах действия разных антикоагулянтов; другие — об их терапевтическом и родентицидном применении. В одной из последних встретился перечень природных источников этих веществ. В этот момент глаза защипало от сухости разогретого воздуха. Он уже был готов бросить чтение, когда в конце списка источников его укололи два слова, от которых побежали мурашки:
Змеиный яд.
64.
Он позвонил в Олбани, в городскую больницу, чтобы узнать о состоянии Хардвика; его переключили в реанимацию, женский голос попросил подождать.
На линию вышел мужчина: — Состояние мистера Хардвика без изменений. Вы родственник?
Тон — полицейской подозрительности под маской любезности — был узнаваем. Гурни оборвал разговор и выключил телефон.
Подумав, он решил не ночевать в палатке. Раздражение на Мадлен отступило настолько, что он вряд ли скажет что-то, о чём позже пожалеет, а новый визит патруля казался маловероятным. Он выключил обогреватель, взял ноутбук, проверил, что полог застёгнут герметично, и в слабом лунном свете, пробивавшемся сквозь облака, пошёл вниз по склону. Осмотрительно выбрал длинный путь по открытому полю — заросшие сорняки могли скрыть следы на снежной корке.
Войдя в дом, он уловил тонкий запах дымка. У камина — Мадлен с книгой; ружьё прислонено к каменному углу. Она подняла глаза, опять опустила их на страницу.
Он подошёл к огню, подставил ладони жару. Пальцы покалывало. — Ты ела?
— Да, — не поднимая взгляд. — На плите в кастрюле осталось немного тушёной говядины.
Он уже собирался пройти на кухню, когда она добавила: — Звонила Джерри Миркл. Передала, что сегодня вечером в «Controversial Perspectives» будет сюжет о стрельбе в Гарвилле.
Он поморщился. — Откуда она узнала?
Мадлен убрала книгу на колени. — Я же говорила: у неё приложение, которое предупреждает, когда в новостях всплывают определённые имена. В анонсе «Спорных перспектив» прозвучало твоё.
Он представил, как быстро хорьки из RAM свяжут его фамилию с Хардвиком и начнут стряпать свежие сенсации. Похоже, недолго ждать.
Аппетит пропал. Вместо тушёнки он сварил кофе. «Спорные перспективы» начинались в восемь. До того он решил поискать связующую логику во всей этой катавасии. С
