Гадюка - Джон Вердон

— Вы о том, почему я всё ещё в деле Лермана?

— Да.

— Потому что официальная версия нелепа. И потому что все пытаются меня остановить. «Хорошие парни» хотят меня посадить, а «плохие» — не исключено, попытаются меня убрать.

На суровом лице Вальдеса скользнула улыбка: — Вам не по вкусу, когда вас останавливают?

— Это заставляет думать, что у них есть, что скрывать.

— Что успели накопать?

— Пока ничего, что бы сняло вину с Зико. Но я близко, и противник начинает нервничать. Значит, у меня мало времени, чтобы вытащить правду на свет.

Вальдес снова уставился в огонь: — Это вскрытие правды… это ваш мотив?

— Это моя цель.

— Есть разница?

— Цель — то, чего я хочу, в чём уверен всегда. Мотив — почему я этого хочу; в этом я никогда не уверен до конца.

— Значит, разум нас обманывает?

— Да.

Вальдес ещё раз пригубил, поставил кружку на подлокотник, мягко спросил: — Занести ваши сумки из машины?

На ужин Вальдес приготовил рагу — свинина кубиками, сосиски, морковь, белая фасоль. Они ели в столовой — уменьшенной копии гостиной, со своим камином.

После ужина Вальдес проводил Гурни наверх, в спальню, куда они принесли вещи. Показал ближайшую ванную, заметил про запасное одеяло в шкафу.

Как только Вальдес спустился, Гурни отстегнул «Глок» из плечевой кобуры и положил на тумбочку. Туда же — телефон. Снял обувь, ослабил ремень, выключил лампу, распластался на массивной кровати с балдахином.

Измождение и пульсирующая боль в черепе затянули его в кошмарное межсостояние — ни сна, ни бодрствования. Любую мысль преследовал образ кровоточащих глаз Шарлин Веско. Обычно ему помогала практическая сосредоточенность: он поднялся, достал ноутбук. Подключился к интернету по Wi‑Fi, нашёл контакты судебно-медицинского бюро округа Олбани, под чьей юрисдикцией Гарвилл, и начал писать письмо о смерти Шарлин.

Он ограничился пятью короткими тезисами: вероятная причина смерти — тяжёлая передозировка антикоагулянта; вероятнее, введённого другим лицом; намерение — убийство; возможный антикоагулянт — змеиный яд, содержащий гепарин; вероятный путь — подкожное введение или укусы живой змеи.

Первые три пункта, по его расчёту, очевидны любому компетентному эксперту. Он и упомянул их, чтобы провести правдоподобную нить к пунктам четыре и пять — в надежде, что этим заинтересуются. Змеи могли и не оказаться окончательным ключом, но… а вдруг.

Он перечитал и нажал «Отправить». Слегка прояснившись, он разделся до шорт и футболки, лёг и, расслабившись, провалился в на редкость нормальный сон.

С рассветом его выдернул из сна резкий треск, сопровождаемый свистящими порывами ветра. Он выбрался из-под тёплого одеяла, подошёл к окну. Толстая обледеневшая ветвь ближайшей тсуги свисала, как наполовину отрубленная рука.

На телефоне — без одной минуты восемь. Он почистил зубы, принял душ, надел джинсы на фланели и тёплый свитер — компенсировать утреннюю прохладу.

Прежде чем спуститься, заглянул в спальню Слэйда — последняя дверь в коридоре, как он запомнил. Включил свет. Комната — точь-в-точь как прежде: как и трофеи на каминной полке, содержалась безупречно. Он выключил свет и пошёл вниз, ожидая застать Вальдеса у очага или за завтраком. Но нашёл на обеденном столе лишь записку:

«Надеюсь, вы хорошо выспались. В холодильнике много еды. Отопление автоматически повышает температуру после 8:00. Сожалею, что уезжаю — дела. Постараюсь вернуться завтра утром. Чувствуйте себя как дома. Зико хотел бы этого».

Подписи не было. Ни телефона. Ни способа связи.

66.

Позавтракав яичницей, тостами и кофе, Гурни устроился в кресле у камина со второй чашкой кофе.

Исчезновение Вальдеса и туманная причина казались странными, но не тягостными. Это давало свободу — хотя бы для того, чтобы без помех покопаться в головоломке там, где всё началось. И подумать о загадке самого Вальдеса.

Возможно, ошибкой было принимать Вальдеса за верного ученика Слэйда. Возможен ли иной сценарий: Слэйд стал жертвой Вальдеса?

Шансы на это невелики, но гипотеза интригует. Она могла бы объяснить одно из противоречий — разлад между дневниковыми описаниями трёх звонков и утверждением Слэйда, что он их не получал. Допустим, Вальдес принял звонки, выдав себя за Слэйда. Далее — предположим, когда Лерман пришёл брать деньги, именно Вальдес его убил и подбросил улики против Слэйда.

Такой ход убирал бы острое противоречие, но порождал новые вопросы. Знал ли Вальдес, что он — бенефициар завещания Слэйда? Если да, каким образом обвинение Слэйда в убийстве приближало наследство? Почему он вообще отвечал на его телефон те три раза? Каков мотив маскироваться под Слэйда?

Первые искры восторга от этой догадки начали гаснуть. Однако даже если Лермана убил не он, возможную роль Вальдеса в убийстве Слэйда в тюрьме списывать рано.

Трудно представить Эмму Мартин циничной кукловодицей, хладнокровно нацеленной на миллионы Слэйда, — но вот Вальдеса таким вообразить возможно. Он представлялся смиренным, ступившим на тропу святости в духе Слэйда. Но кто он на самом деле? Откуда пришёл? Насколько прочны его корни?

Если Эмма права насчёт «самоубийства» как маскировки убийства и если за ним стоял Вальдес, значит, внутри тюрьмы у него был как минимум один сообщник — не просто знакомый криминал, а хладнокровный исполнитель под личным контролем. Вероятность этого зависела от фактов из прошлой жизни Вальдеса, которых Гурни не знал. Несомненно одно: если за петлёй Слэйда стоит этот внешне смиренный человек, то он — один из самых пугающих социопатов, с какими сталкивался Гурни.

Дальше — нападение на Блэкмор, убийство Сонни Лермана, чудовищная расправа со Шарлин Веско. Возможно ли, что за всем — Иэн Вальдес?

Если не он — то кто? Кто паук в центре паутины? Кто верховный диспетчер — тот, кто отдаёт остальным игрокам приказы, тот, кто знает, зачем Лерману отрезали голову и пальцы, в чём тайна Слэйда, почему нужно было убить Слэйда, Сонни и Шарлин?

Фраза, с которой началась эта цепочка — «кто имел власть приказывать другим» — отозвалась слабым эхом памяти. Он напрягся — и вспомнил.

Он позвонил Маркусу Торну.

Тот ответил сразу, голос деловой, но с живинкой любопытства.

— Удивлён слышать тебя снова. Эмма говорила, что смерть Слэйда положила конец её крестовому походу.

— Её — да, не моему. Хочу спросить кое о чём, что ты рассказывал.

— Быстрее.

— Ты говорил историю о курьере с драгоценностями, которому позарез нужны были деньги, чтобы выручить сына, и он захотел провернуть ограбление.