На Харроу-Хилл - Джон Вердон

Снова тот же, уже несомненный, звук — рыдание.

46.

Гурни не знал, сколько просидел в патио. После разговора с Морганом он потерял счет времени.

Опомнившись на пустяке — прямоугольнике жёлтого шнура, который Мадлен натянула у курятника, — он поднялся и подошёл. Вспомнив схему сарая для альпаки, что прислал Деннис Винклер, он обошёл периметр, прикидывая размеры. Вернулся к ноутбуку, полчаса посвятил расчёту пиломатериалов, крепежа, составил список. Стало чуть легче. С годами он привык: маленькие практические дела возвращают душевное равновесие.

Надеясь распутать загадку со шнурками, Гурни снова углубился в файлы. Ещё час ушёл на внимательный пересмотр. В половине шестого позвонила Мадлен: они с Джерри ужинают в Онеонте, потом кино, вернётся после десяти.

Он перенёс ноутбук в дом, к столику у французских дверей, и вновь, кадр за кадром, прошёл все фотографии, где были запечатлены перемещения Билли Тейта и Чандлера Асперна. Он был уверен: среди этих изображений скрыт ответ на загадку с разными размерами бантов.

Прошло три часа, успеха не было. Ответ, казалось, сиял перед глазами — но сознание упрямо его не схватывало. Стоило сделать паузу. Он устал; продолжать натиском было бессмысленно. Он решил прилечь без будильника — позволить мозгу самому назначить срок отдыха.

Усталости хватило лишь на тревожную полудрёму. Её прерывали то шаги Мадлен — она распахнула окна в спальне, то судорога икроножной мышцы, то визгливый лай койотов на верхнем пастбище.

К четвёртому часу, когда он уже отказался от надежды выспаться — вдруг провалился в глубокий сон: Тейт рисует баллончиком символы адского пламени на церковной колокольне. Сон возвращался и возвращался — с одной поправкой: Тейт то держал баллончик в правой руке, то в левой.

Эта несостыковка так задела Гурни, что, проснувшись, он рывком поднялся, подошёл к столу, открыл ноутбук и запустил два видео.

Увиденное прояснило одно — и запутало другое. На крыше церкви Тейт рисовал символ левой рукой, а в морге царапал его на стене правой.

Он включил запись, где Асперн подступает к теплице в облике Тейта. В правой руке — молоток. Но ведь Асперн — левша.

— Ты понимаешь, который час?

Его поразила близость голоса Мадлен. Она стояла на кухне, в нескольких шагах. На часах было 4:25 — как минимум за полчаса до рассвета.

— У меня были проблемы со сном, — сказал он.

— Вернёшься в постель? — по тону это звучало скорее как приглашение, чем вопрос.

Он пошёл следом за ней в спальню. Одно потянуло другое, и в конце концов он заснул по‑настоящему.

Проснулся около восьми — Мадлен уже уехала в клинику. Снова задремал и резко очнулся в половине десятого: на тумбочке завибрировал телефон. Он сощурился на экран. Звонил Джек Хардвик.

— Подъём, мерзавец. Ты выглядишь так, будто вчера пил.

— Есть новости?

— Есть. У того педофила — две двоюродные сестры. Одна — монахиня, другая умерла от СПИДа двадцать лет назад. Никаких бородачей‑родственников, никаких крутых байков.

— Это ты выяснил у бывшей жены?

— Нет. Бывшая не сказала о нём ни слова. До сих пор ненавидит землю, по которой он ходил. Но дала имя и адрес брата. Брат его тоже не жаловал. Назвал пьяным подонком, который заслуживал смерти. Ни крупицы интереса к обстоятельствам кончины. Но, по крайней мере, кузенов перечислил.

— Значит, тип, заявивший, будто он двоюродный брат Баллока, соврал.

— Тот факт, что он не брат, ещё не делает его «Патриархом».

— Но повышает вероятность.

— Скорее всего — ничего не значит. Но, ради забавы, давай представим, что ты прав. Каков твой самый смелый сценарий?

Гурни сел на край кровати и на несколько секунд погрузился в последовательность событий.

— Насколько я вижу, всё начинается с того, что Ангус Рассел по какой‑то причине решает, что Баллок должен умереть. Он сообщает об этом Сайласу Ганту. Гант отправляет в Криктон одного из своих проверенных громил, чтобы тот провернул всё тихо. Возможно, тот сочиняет историю, благодаря которой его впускают. Или просто стучит — и бьёт с порога. Оказавшись внутри, аккуратно доводит дело — вероятнее всего, душит. Ночь проводит в квартире: включает музыку, смеётся, издаёт те самые звуки, о которых говорили Флакко. Утром появляется Гант — аккуратный маленький «доктор» с серебристо‑серыми волосами. Проведя какое‑то время у покойника, выходит и сообщает Джорджу с Клариссой печальную новость: мол, у мистера Баллока внезапный смертельный инфаркт. Спустя немного подруливает сообщник на катафалке, тело упаковывают в мешок и вывозят, и все исчезают. Никаких улик. В жизни Баллока нет ни души, кому бы это было важно. Идеальное убийство — даже катафалк в тему.

— Что имеешь в виду?

— Даже если бы его остановили из‑за нарушения и коп заглянул внутрь, проблем бы не возникло. Это катафалк. Там и положено быть телу.

— Гладко. Если это правда. Но всё это доказывает, в лучшем случае, криминальную связку Ангуса и Ганта десять лет назад. Ты пытаешься привязать возможные старые дела к нынешнему безумию Асперна. Где, к чёрту, связь?

— Может, её и нет. Но чем больше я узнаю о Ларчфилде, тем сильнее кажется, что там всё связанно.

— Похоже, пора закладывать динамит. Снести к чёртовой матери этот городишко.

— Вариант. Но прежде мне нужны ответы на несколько навязчивых вопросов.

— Например?

— Секунду.

Гурни прошёл в ванную, плеснул в лицо холодной воды, натянул джинсы и футболку и вернулся к телефону:

— Ты на линии?

— Терпеливо жду твоих загадок.

— На крыше Сент‑Джайлса Билли Тейт рисует символ левой рукой. На записи из морга — правой. Объясни.

— Он рухнул, мать его, с крыши. Может, левую руку и повредил.

— Хорошо. Теперь Асперн. На видео, где он подходит к дому Расселов, молоток у него в правой руке. Но когда я видел его в офисе, я бы поклялся, что он левша.

— Значит, он двуручный. Такое бывает. Или левая была занята тем, чего на видео не видно. Что ещё?

— Экспертиза шин у моего сарая указала на ту же модель БМВ, что у Асперна — редкость для Уолнат‑Кроссинга. За пять лет ни одной такой не встречал. То есть он пошёл на серьёзный