Смерть в квадрате - Евгения Витальевна Кретова

записи с камер – они хранились в офисе авиакомпании, и были любезно ему предоставлены. Он уже точно знал время погрузки багажа в авиалайнер, а потому без труда проследил за чемоданом – вот он едет по ленте, вот попадает в сортировку, вот в погрузчике отправляется до борта. Вот перегружается в самолет. Никаких задержек и подозрительной суеты рядом.

– Во время полета кто имеет доступ в багажное отделение?

Представитель даже не моргнул:

– А зачем? – он встретился взглядом с Максом и вздохнул, примиряясь с неизбежным – отвечать на идиотские вопросы. – Вообще обычно нет такого доступа, это не предусмотрено конструктивом самолета и техникой безопасности. В аэробусах есть такой спуск из кабины пилота, но ваш рейс выполнял самолет другой модели.

Он выжидательно посмотрел на Макса, будто желая убедиться, дошел ли до следователя смысл его слов.

– А если загорится что-то? – это не относилось к делу, но спросилось как-то само. У Макса покраснели уши.

Представитель авиакомпании понимающе кивнул:

– На этот случай имеется система пожаротушения. Открывать доступ в пассажирское отделение в таком случае тем более небезопасно.

Макс, подумав, кивнул. Получается, экипаж в ходе полета не мог вскрыть чемодан. Можно их не опрашивать.

Капитан Александров выдохнул – отрицательный результат – это тоже результат.

Он вернулся в отдел полиции. Сержант Дмитриев кивнул ему указав на серверную:

– Там выделили все кадры с твоим чемоданом.

– Что-то интересное есть?

Дмитриев покачал головой, вслух отметив:

– Кто его знает – тебе виднее.

«Мне виднее», – повторил про себя Макс и понуро поплелся к мониторам. Он кликал по клавише, просматривая выделенные кадры: сдача багажа, его путешествие по аэропорту, сортировка. Никаких ЧП, никакой поножовщины на территории. Никто к чемодану не подходил, пленку с него не снимал, никто не имел к его содержимому доступа. Значит, Челябинск.

Макс вздохнул – все-таки придется звонить Аделии и признаваться в продолжении незапланированной командировки.

– Она меня точно проклянет… – пробормотал он, вытягивая мобильный из кармана.

* * *

Аделия вспылила:

– Ты, как я вижу – единственный сыщик России. Ничего без тебя не делается!

Макс страдальчески поморщился:

– Ада!

Но ему ответила тишина – жена бросила трубку. Капитан Александров стоял посреди зала аэропорта, в эпицентре суеты и чужих чаяний. Темный экран тянул за собой, будто черная дыра, на сердце было холодно. Словно ударили под дых, и свет померк.

Экран вспыхнув, пропустив внутрь тоски капитана Александрова, гневный смайлик от Аделии со словами: «Люблю!».

Черная дыра отпустила – Макс почувствовал, как вынырнул из нее, как спасшийся из ледяного омута. Вздохнул с облегчением и улыбнулся. Отправил «сердечко». Подумав, следом отправил смайлик с воздушным поцелуем.

Аделия в ответ прислала фото спящей Насти – та выпростала ножку из-под одеяло и обнимала весь мир, включая своего вечно отсутствующего отца. Макс увеличил лицо и погладил большим пальцем пухлую щеку дочери.

Соблазн вернуться в московскую квартиру, выспаться и переодеться, был очень велик. Не пускала совесть – его тут не должно было быть, он должен был быть на море, на мягком песочке, в обществе Аделии и Насти. Вздохнув еще раз, Макс спрятал мобильный в заднем кармане джинсов и отправился забирать билеты до Челябинска.

* * *

Отправив Макса в Москву, Тимур приуныл – он был бы сам не прочь смотаться, сам все посмотреть. Он так и сказал начальнику:

– Человек в отпуске, ну неужели без него не справимся.

А начальник прошелся по незавершенным делам. Там и кража ковров с рынка, и порча склада с пиломатериалами. Та самая рутина, которую больше всего боялся Тимур, его поглотила, будто болото, и важное – он носом чувствовал – дело уплыло в руки Макса.

Алекандров ему нравился еще со студенческих лет, он был… фартовый. Везучий. В любом материале он улавливал суть, и умел видеть под разными углами, а потому раскрывал дела быстро и с огоньком.

У Тимура так не получалось.

Словно дворовый пес, он брался за самую очевидную версию и раскручивал ее, если она оказывалась не «в цвет», брался за другую. Так методично он подбирался к сути, примеряясь к ней, а не хватая быка за рога, как это умел делать Макс.

– Вот и иди работай, – начальник посмотрел хмуро.

А Тимур впервые за годы службы почувствовал… тоску.

Он вернулся в свой кабинет. Включил компьютер и представил, как бы себя чувствовал Мегрэ или Холмс в этом кабинете, что бы делал Глеб Жеглов и Володя Шарапов? И меньше всего они представлялись ему сидящими за столом за ворохом бумаг, протоколов, отчетов, заключений, объяснений…

Он набрал номер Нины. Та схватила трубку после первого гудка – еще одна особенность, появившаяся после того злополучного ранения.

– Ты где?

Тимур закатил глаза.

– В кабинете, бумажки перебираю.

Он слышал, с каким облегчением выдохнула супруга.

– Скажи, Нин, тебе нравится, что я – следак?

Жена замолчала. Он представил, как она хмурится, выискивая в его вопросе подвох, как теребит пуговицу на строгой офисной сорочке.

– Это ты к чему спрашиваешь? – уточнила она.

– Просто так. Хочу понять, представляешь ли ты меня в какой-то другой профессии…

– Нет, не представляю, – она вздохнула. – В этом-то и беда. Понимаешь, я никак не могу привыкнуть волноваться за тебя. Никак не могу жить с ощущением острия под ребрами. Но и представить тебя кем-то еще, не следователем, не могу. Могла бы – постаралась убедить.

– Ясно.

Тимур не мог понять, хорошо это или плохо – то, что сказала его жена, но он был рад, что за ним осталось право выбора.

Глава 10

День выдался долгим. После дневного сна погуляли в парке, Настя освоила деревянную горку, потом играла в песочнице. Там же, едва отмыв ручки и лицо, перекусили – спасибо тому человеку, который придумал детское пюре помещать в мягкие тетрапаки, из которых содержимое можно пить, не используя ложки и не пачкаясь. Вышли к морю уже около шести вечера, когда линия горизонта окончательно смешалась с небом и серебрилась розовым.

Настя была настроена решительно – ловить «барашки», поэтому Аделия, подхватив дочь, спустилась вниз, к набережной, и прошла к береговой линии. Вечер был приятный, от моря тянуло прохладой, но вода была еще теплой, еще хранила летнее солнце, расплавленное в ее волнах. Осень до этого уголка еще не добралась, она только-только коснулась верхушек деревьев, но кипарисам это было без разницы, а потому они стояли такие же зеленые и источали тонкий хвойный аромат. Отсюда, с высокого берега, был хорошо виден отель – окруженный пальмами и розовыми