Смерть в квадрате - Евгения Витальевна Кретова

На открытой веранде кафе сейчас было малолюдно. У крайнего ко входу столика сидела заметная даже на таком расстоянии фигура Валентины. Вероятно, она потягивала коктейль в ожидании Аделии.

Странно, что эта активная во всех смыслах женщина снова сидела в одиночестве. Это удивило Аделию: дочь опять сбежала с новыми знакомыми, оставив не в меру удушливую мать скучать в обществе случайной знакомой? Хотя, может, с дочерью Валентина вела себя иначе. Аделии, правда, верилось в это с трудом – есть такой тип людей, которым до всего есть дело. Это не плохо, нет. Просто иногда слишком навязчиво.

Аделия вздохнула, присела на теплый еще от солнечного полдня, камень. Вытянула ноги.

Мысли возвращались к Валентине. Она так много рассказывает о своей дочери. Нелличка то, Нелличка се. Гостиная их номера завалена вещами Неллички: тут и сумочки, и туфли, исключительно новые, буквально с иголочки. Девушка представлялась купающейся в материнской любви, избалованной ею, не ценящей ее – как еще объяснить вечное отсутствие дочери?

Аделия посмотрела на свою – Настя намочила подол платья.

– Пойдем, Настюш, в номер… Боюсь, ты простынешь.

– Нет, – дочь упрямо мотнула головой.

«Интересно, когда она вырастет, она тоже будет избегать общения со мной?», – с грустью отметила Аделия и поднялась. Протянув руку Насте, она бережно сжала прохладную ладошку.

– Кто первый до во-он той пальмы? – она лукаво улыбнулась.

Дочь, конечно, с удовольствием проглотила наживку – вырвалась из рук и побежала, сверкая пятками, в сторону отеля.

У пальмы оказались одновременно. Но само собой Настя успела коснуться ее первой и визжала:

– Я первая! Я первая!

Аделия не спорила. Валентина, заметив их, махнула рукой, привстала.

– Мы сейчас переоденемся, – крикнула ей Аделия, кивнув на дочь, – и спустимся.

В самом деле, не станет же она, подобно Нелличке, прятаться от Валентины.

Минут через двадцать спустились в кафе. Настя заказала большой десерт с печеными яблоками и мармеладом, Аделия – кофе. Разглядывая пышную пенку, Аделия спросила:

– Вы сегодня не пошли на пляж? Скучаете…

– Наслаждаюсь летом, – женщина улыбнулась. Как показалось Аделии – натянуто.

– А что же Нелли?

Упоминание дочери заставило Валентину вздрогнуть и побледнеть, взгляд заледенел – на мгновение, которое, впрочем, не ускользнуло от внимательного взгляда Аделии. Все-таки читать по лицам то, что от нее хотели скрыть, было ее профессией. Принесли заказ, минутная передышка позволила Валентине вернуть самообладание.

– Так что же Нелли. Я ее никогда не вижу рядом с вами…

– Да что ей со мной сидеть, – та отмахнулась. Плечи стали напряженными. Женщина обхватила полупустой бокал махито, смотрела в пустоту за спиной Аделии.

– Вам нехорошо?

Валентина очнулась, качнула головой:

– Нет, все в порядке. Молодость так стремительна, когда-то и я предпочитала бы путешествия пляжному отдыху с матерью, – она виновато улыбнулась, будто извиняясь за такое нелепое оправдание.

– У нее здесь есть друзья?

– Нет, с чего вы взяли? – Валентина смогла, наконец, посмотреть на нее в упор.

Аделия отвлеклась на дочь – подала ей салфетку.

– Просто сегодня довольно рискованно гулять день и ночь напролет в незнакомой компании, современная молодежь довольно осмотрительна.

Валентина бросила на нее колкий взгляд:

– Хотите сказать, что моя дочь – гулящая?

Ее губы задрожали, на шее высыпали пятна. Спина выпрямилась, а ноздри хватали воздух. Аделия поторопилась ее успокоить:

– Ничего такого не имела в виду… Просто, это ведь небезопасно.

Валентина, будто воздушный шарик, в одно мгновение сдулась:

– Ох и не говорите. У меня все сердце извелось, но как я ее могу рядом с собой удержать. Ей интересна жизнь, приключения, новые места, впечатления…

– До тех пор, пока не попадет в неприятности, – пробормотала Аделия, но тут же спохватилась: – Молодость опрометчива, после того, как неприятность случается, сразу приходит на ум, что тебя предупреждали. Сама такая, – она обезоруживающе улыбнулась.

Валентина вздохнула. Она выглядела расстроенной и подавленной, и определенно волновалась за дочь.

– Но накручивать себя тоже не стоит, – отметила Аделия. – Она звонит? Звонит. Заглядывает? Заглядывает. И как я понимаю не первый день и все в одной и той же компании, значит, нормальные ребята.

– Я ее больше по соцсетям вижу, – глаза Валентины стали влажными, лицо потеряло четкость. Она моргнула, на щеках, под глазами, остались черные точки от влажной туши. – Это так тяжело… Они такие хорошенькие, когда маленькие.

Валентина умильно посмотрела на уплетающую десерт Настю. Та размазывала варенье по щекам.

Аделия улыбнулась, достала влажную салфетку из сумочки, протянула дочери.

– Да, когда дети маленькие, проблемы такие же маленькие, как они…

– И чем старше, тем больше проблемы, – продолжила за нее Валентина и, наконец, рассмеялась – да-да, слышала об этом. Маленькие детки – маленькие бедки. Но знаете, что я вам скажу, взрослые дети – это совсем не лотерея, это то, что мы с вами в них вложили в детстве.

Аделия мягко улыбнулась:

– Хотите сказать, что не дали чего-то Нелли, что она предпочитает отдыхать порознь?

– Тяготится моим обществом – вот то, что вы должны были сказать, и, безусловно, собирались это сделать…

– Вовсе нет, – Аделии стало неловко.

Валентина лишь отмахнулась:

– Ой, ну что вы. в самом деле, Адочка, я взрослая женщина, неужели вы думаете, что я настолько глупа, чтобы не заметить, как вы старательно делаете вид, что не видите меня и не слышите, когда я вас окликаю, – она горестно вздохнула и подперла щеку кулаком. – Что, думаете, я не понимаю? Я – старая скучная тетка, вам мое общество ни к чему. А мне без вас – хоть волком вой.

И она смахнула посеревшую от туши слезу. Чертыхнулась, обнаружив пятна на пальцах, полезла в сумочку, бормоча:

– Совсем раскисла, старая…

Она промокнула под глазами, шумно подула на свое лицо. Приказала строго:

– Все! Никаких слез и страданий!

Аделия наблюдала за ней, и неприязнь, перемешанная с раздражением, медленно таяла, обращаясь сочувствием. Ей в самом деле стало очень жаль эту растерянную женщину, которая проводит дни в ожидании возвращения своей дочери.

– Простите меня, – она протянула руку и положила ее поверх руки Валентины.

Та отмахнулась, положила другую руку поверх ладони Аделии:

– Да что там, кто помянет, тому глаз – вон, как говорится, – она шумно шмыгнула носом. – Что там ваш супруг, возвращается?

И вот теперь заплакать оказалось впору Аделии.

– Нет, задерживается…

Но, вопреки ожиданиям, Валентина не стала комментировать его задержку. Отметила:

– Ну, ничего, приедет, куда он денется… А что у него за работа?

У Аделии сжался внутри