Смерть в квадрате - Кретова Евгения

– Так в Челябинске тоже. Мы отвечали на запрос из Сочи, – Глеб сделал еще один глоток и поставил чашку на стол, взял в руки салфетки и принялся ее рассеянно скручивать трубочкой.

Макс кивнул. К своему кофе он так и не притронулся, продолжая неторопливо поглаживать теплый глянцевый бок и разглядывал золотистую, уложенную затейливым узором пенку:

– Знаю, но версию-то надо отработать. Подходящего трупа нет, а следы могут остаться.

– Ты ищешь того, кто подкинул вещи, – Глеб понимающе кивнул. – А чего Москва суетится? Ну сколько таких дел…

Он внимательно посмотрел на Макса. Тот молчал.

– А я скажу тебе… Твое начальство считает, что окровавленные вещи оказались в чемодане твоей жены не случайно, – он снова отпил кофе, на этот раз избегая взгляда капитана Александрова.

Макс не выдержал:

– Ты продолжать собираешься или что?

Глеб вернул кружку на стул, на дне осталась темно-коричневая густая, будто трясина, жижа.

– Ты в самом деле не понимаешь? – он посмотрел на Макса. – Твое руководство считает, что окровавленные вещи оказались в твоем чемодане не случайно.

– Не в моем, а в чемодане жены, – автоматически поправил Макс.

– Тем более.

Глеб позволил Максу пропустить новую информацию через себя и осознать.

– Да не…

Макс попытался отшатнуться, но смолк на полуслове: в его чемодан вещи не могли подкинуть, потому что не было его чемодана, он летел с рюкзаком, который он забрал как ручную кладь в салон самолета. Как и сумку Насти.

«Получается, они следили за нами?», – тревожно ёкнуло под сердцем. Оно замерло на мгновение, ударившись больно о грудную клетку.

– Да это чушь какая-то, – продолжал он упираться вслух.

Глеб скрестил руки на столе, оперся на него и подался чуть вперед, оказавшись прямо перед лицом Макса и заглянув в глаза:

– В самом деле?

Макс уже припоминал последние дела: те из них, за исход по которым ему могли мстить осужденные, их родственники или их подельники. От пристального взгляда своего нового знакомого он увернулся. Откинулся на спинку кресла. Вещи, оставленные в чемодане, принадлежали женщине. Если за ними стоит угроза ему, капитану юстиции Максу Александрову, то угроза вполне красноречивая, как он мог ее не заметить? «Вот, смотри, следак, твоя женщина не в безопасности», – вот, что хотел сказать преступник.

От этой мысли вспотела спина. Бисеринки пота выступили на висках. Аделия там одна…

Он встретился взглядом с Глебом, тот выдохнул с облегчением:

– Тихо-тихо, – он положил ладонь поверх ледяной от пота ладони Макса. – За ней Бочкин приглядывает.

– Бочкин? Так он в курсе? – злость на однокашника поднялась мутной волной, высушила пот со лба, заставила биться сердце.

– Теперь – в курсе. – Глеб обхватил чашку, принялся крутить ее по часовой стрелке. – Расклад такой. Ты вспоминаешь все дела, по которым тебе могло «прилететь», мы пробиваем твоих сидельцев…

– «Мы», – Макс изогнул бровь. – Ты не из Челябинска, верно?

– Почему… когда-то был, – Глеб улыбнулся и достал из кармана удостоверение, которое Макс по рассеянности не спросил. Развернул и позволил его прочитать.

Макс чертыхнулся – новый знакомый почти ни в чем не соврал, он был, действительно, капитаном юстиции, только служил в ФСБ. Федорченко отметил:

– Размяк ты, Максим Иванович, а ведь я мог бы тебя уже где-то под клумбой прикапывать… – но тут же примирительно рассмеялся: – Это отпуск на тебя так влияет, уверен. Поэтому нашего брата так редко и отпускают в отпуска…

Глава 12

Поужинали все вместе: Валентина, Аделия и Настя. Устроились за угловым столом, Настя, справившись с тушеным картофелем и салатом, пила компот и раскрашивала принцесс. Аделия и Валентина могли спокойно общаться.

– У вас на редкость спокойный ребенок, – отметила Валентина.

Аделия усмехнулась:

– Боюсь, это временное. Или демонстрация лучшей версии себя.

Она покосилась на дочь – та, безусловно, услышав комментарий Валентины и поняв его, не повела даже бровью, только штрих на платье принцессы стал ложиться еще аккуратнее и плотнее.

– Верится с трудом, – Валентина поймала покатившийся по столу фломастер и вернула его на место, удобно расположив перед девочкой. – Хотя Нелличка тоже на публике вела себя гораздо спокойнее, чем дома. Мне даже иногда казалось, что она это делала специально…

– Чтобы позлить?

Валентина пожала плечами:

– Внимание посторонних – сложный допинг: без него становится скучно, а с ним иной раз творишь такое, за что после бывает стыдно.

Она рассмеялась – звонко, словно рассыпалась горсть хрустальных колокольчиков.

– Помнится, к мужу пришли гости… Кто-то важный. Ну, знаете, эти мужские посиделки – кто кого круче? Дорогой коньяк, закуски, сигары и понты-понты-понты…

– Ваш муж был бизнесменом?

– Больше того, чиновником, – у Валентины загорелись глаза. – И вот в самый разгар вечера, Нелличка входит в кабинет к Вадиму Андреевичу, молча пересекает его, берет за руку и выводит из кабинета со словами: «С вами папа и так уже долго, теперь моя очередь».

Валентина рассмеялась. Она откинулась назад, запрокинула голову и расхохоталась, умиленная проделкой дочери.

– Это сколько ей тогда было? – спросила Аделия, с опаской взглянув на дочь – как бы та не взяла на вооружение подобный план действий.

– Да большая уже, лет двенадцать-тринадцать…

А вот это было удивительно – Аделия легко могла бы представить такую «выходку» со стороны трех-пятилетнего ребенка, и совсем иначе поступок воспринимался в исполнении подростка. Аделия воздержалась от комментариев. А Валентина, прекратив смеяться, начала сыпать историями: как Нелличка отстала от экскурсионной группы и за ней пришлось отправлять машину и поисковую команду, как Нелличка, тоже будучи подростком, исписала все отцовские документы, и перепачкала искусственной кровью все материнские платья. Нелличке, судя по рассказам Валентины, катастрофически не хватало внимания и дисциплины. Аделине, чем больше она слышала, тем интереснее становилось познакомиться с Нелличкой. Она представлялась неунывающей неформалкой, не сдерживающей себя приличиями, условностями и чьими-то предпочтениями. Она жила для себя каждый день – как последний, и этим утомляла не только своих близких, но и изрядно портила себе жизнь.

Перед сном, поглядывая на сладко спящую Настю, Аделия упала поперек кровати, перевернулась на живот и, набрав номер Макса, слышала: «Аппарат абонента вне зоны действия сети». Тогда она открыла свою страничку в популярной соцсети, разместила фото красивого парка. Подумав, набрала в поисковике аккаунт дочери Валентины. «ТаСамаяНелли» нашелся довольно быстро. На аватарке – оранжевый закат и силуэт стройной девушки. В описании профиля многообещающе значилось «Нелли Догма, коуч и просто счастливый человек. Хочешь, научу тебя жить?». У канала восемь тысяч подписчиков.

Аделия пролистала страничку, отметив, что аудитория была довольно активная – под фото собиралось от сорока до двухсот комментариев. И опыт Аделии подсказывал, что большинство из них – не боты, а вполне живые и лояльные читатели. Канал подходил одновременно и под категорию лайфстайл, и путешествия: немного красивых видов, панорамы отелей, ресторанчиков, привлекательная и необычная подача блюд, капелька мыслей о бренности бытия и общее ощущение беспечной созерцательности, которую могут позволить себе отпрыски обеспеченных родителей.

Она увеличила одно из последних фото: девушка стояла на набережной, спиной к зрителю. На ней было бирюзовое платье. Темные волосы Нелли закрывали почти всю спину, но Аделия была уверена – на ней точно такое же платье, какое подарила ей Валентина.

Сердце на миг остановилось, душа рухнула в пятки и забилась там закованной в лед птицей: Валентина отдала ей одежду своей дочери? Или купила точно такую же? Но зачем…

Мысли путались, роились и жалили – Аделия не знала, что подумать, но нечто нездоровое в этом открытии ощущалось.