Я за тобой никогда не следила - Анастасия Борзенко

Зазвонил мобильный, Котов поинтересовался, где она.

— Я в центральной клинической больнице скорой помощи. Да, все по тому же делу. Профессор в критическом состоянии. Ой, не нуди, помоги лучше, тебе о чем-то говорит цифра восемь? Профессор нарисовал восьмерку и плюс, странно, да? Давай через час, здесь есть кафе.

Котов, вот откуда я знаю, какое, просто жрачкой воняло, и все, значит, какое-то кафе есть! Я навещу Марию Валентиновну и через час буду там.

Она тоже здесь, да. Все, в четыре так в четыре.

Мария Валентиновна дремала в своей палате. Третьякова присела на кровать и взяла в руки ее маленькую ладошку, ладонь была красная и распухшая, взгляд девушки скользнул к ногам Величкиной — ее передернуло, такое ощущение, будто у женщины началась подагра. Мария Валентиновна открыла глаза и радостно улыбнулась.

— Наташенька, дорогая! Как давно я тебя не видела, деточка! А я вот здесь… Ты кого-то пришла проведать?

Наталья нахмурилась, бабушка Сони явно не помнит их последней встречи. И конечности в таком ужасном состоянии… Наталья не сомневалась: применили какой-то препарат, что-то во всей этой истории нечисто. И рано она себя успокоила, вполне возможно, что и пожар в лаборатории вовсе не случайность.

— Что с вами случилось?

Женщина задумалась.

— Я не знаю, очнулась здесь, сказали, что инфаркт, но чувствую себя замечательно! Ах, как жаль, что Сонечки нет, она бы забрала меня отсюда! Ты же знаешь, что моя Софочка приезжает на днях погостить?

Наталья кивнула и осторожно сформулировала вопрос:

— Мария Валентиновна, сегодня утром… у вас были гости?

Женщина не ответила, продолжая улыбаться и напевать какую-то мелодию. Да уж, дела! Что же такое вкололи ей за ухо, что женщина так странно себя ведет! Наталья обратила внимание на то, что зрачки были сильно сужены.

— Мария Валентиновна, какой сейчас год?

Женщина снова не ответила на вопрос и продолжила напевать. Наталья прислушалась, но никак не могла угадать мотив.

— Что вы напеваете, Мария Валентиновна?

— О, я не знаю, знакомая мелодия прицепилась ко мне. Попробуйте вы угадать, Наташенька?

Мобильный Натальи глухо зазвенел. При звуке телефона лицо Марии Валентиновны исказилось гримасой сильной боли, она схватилась за голову и закричала. Наталья в испуге нажала кнопку отмены и потянулась к кнопке экстренного вызова сестры над изголовьем кровати. Но дальше произошло странное: Мария Валентиновна вздохнула и продолжила напевать дальше, будто только что ничего не произошло.

— Я сбиваюсь… — озадаченно сказала Мария Валентиновна, — не помню, как там, напойте мне, деточка!

Осознавая всю нелепость догадки, Наталья все же влезла в меню телефона и набрала рингтон в режиме воспроизведения. Как она и ожидала, женщина вновь скорчилась от боли и схватилась за голову. Было безумно жаль видеть мучения пожилого человека, но Наталья поднесла мобильник к уху пациентки. Мария Валентиновна потеряла сознание.

В эту секунду дверь в палату отворилась, и рыжая высокая медсестра вкатила столик, на котором лежало два шприца, несколько пластиковых контейнеров для капельниц и прозрачная склянка с жидкостью. Она удивленно вскрикнула:

— Вам нельзя здесь быть!

— Почему?

Медсестра застыла как вкопанная, будто раздумывая, что ответить. Наталье она показалась странной и неуловимо знакомой, хотя лицо было прикрыто защитной маской.

— Мне надо поговорить с врачом, что назначили Марии Валентиновне?

Она взяла в руки склянку с прозрачной жидкостью, не дожидаясь ответа, и повертела перед носом. Странно, но на склянке не было никакой маркировки. Наталья вытащила пробку и собиралась понюхать, как медсестра выдернула пузырек из рук.

— Вам нельзя трогать медикаменты, и все назначения обсуждаются с лечащим врачом! Я его позову.

Она убрала склянку в карман и спешно вышла. Это показалось Наталье очень подозрительным, и она вышла вслед за женщиной в коридор.

Мимо нее на каталке провезли Ивана Федоровича, глаза профессора были закрыты, а руки сложены на груди. Наталья едва не расплакалась. Профессор умер… В это с трудом верилось, будто только что она пила с ним кофе из белоснежных фарфоровых чашечек…

В кармане куртки что-то зашевелилось, и Третьякова едва не закричала от ужаса. Возникло ощущение, что она сходит с ума, недаром уже мерещатся всякие движения и звуки. Наталья полезла в карман и облегченно вздохнула. Мобильный Павла, который она случайно прихватила из кабинета! На зеленом экране вспыхнул флажок сообщения и появился текст «16.00». Она взглянула на часы, время без четверти три, надо не забыть брату об этом сообщить, вдруг это что-то важное. А объяснения, как телефон оказался у нее, она придумает «по ходу пьесы».

Вслед за каталкой из палаты Ивана Федоровича вышел высокий мужчина в белом халате, Наталья решила, что это доктор, и схватила его под руку:

— От чего был пожар, выяснили?

Доктор ответил после паузы:

— Выясняем, Третьякова.

Девушку передернуло. Голос… Она подняла глаза и застыла — «нос с горбинкой»! И он здесь! Мужчина крепко схватил ее за руку.

— Третьякова, везде, куда мы ни придем по ходу расследования, везде вы, это уже порядком поднадоело!

— А везде, где появляетесь вы, везде трупы!

Мужчина смотрел на Третьякову долгим ясным взглядом. Переломанный нос немного портил общее впечатление, без этого огреха мужчину вполне можно было назвать приятным на вид. Он был высокого роста, в превосходной физической форме.

— Третьякова, почему вы ослушались моего приказа?

Наталья не собиралась отвечать на глупые вопросы, ее подташнивало от омерзительного чувства, что профессор так нелепо умер по ее вине!

— А почему вы избавились от Ивана Федоровича, профессор слишком много знал, да?

Агент нахмурился, он считал Третьякову слишком взбалмошной и непоследовательной. Но при этом дело она знала — везде опережала их на один шаг. Это даже немного обидно… Учитывая его профессиональный опыт и квалификацию. Но ее вопросы ставили в тупик.

— Не понимаю, о чем вы.

— Все вы понимаете, убрали его, потому что он разгадал вашу головоломку?

Агент подтолкнул девушку к двери пожарного выхода, и они оказались на холодной серой лестнице. Там и поджидали двое мужчин в длинных пальто, друзья «носа с горбинкой».

— Значит, даже объяснений никаких не дадите, люди умирают, а вам все равно?

— Еще раз повторяю, я не понимаю, о чем вы! К сожалению, Иван Федорович умер, не успев прийти в себя, и никакую информацию от него получить не удалось, мы не успели. А вы поедете в свое родное отделение и просидите там несколько суток, чтобы не мешать нам работать!

— Да бросьте, вот так взяла и поверила.