Она умерла как леди - Джон Диксон Карр

Я стоял, терзаемый черными воспоминаниями о страшной трагедии, и хотел лишь одного: сделать глоток-другой из фляжки сэра Генри.

– Все в порядке, доктор, – заметила Белла. – Не надо отворачиваться. Я не собираюсь закатывать истерику.

Наша карманная Венера по-прежнему сидела на оттоманке, подвернув под себя ногу, глубоко затягивалась сигаретой и сверлила меня твердым взглядом серых глаз.

– Я хочу узнать кое-что о женщине, с которой Барри крутил любовь. Была ли она…

– Потаскушкой? Нет, она была женой профессора математики. Они приехали из Канады.

– Как ее звали?

– Рита Уэйнрайт.

– Красивая?

– Да.

– Заносчивая?

– Не особенно. Не заносчивей других профессорских жен.

– При деньгах?.. Хотя какая разница, – поморщилась Белла, – если они теперь покойники. Сколько ей было лет?

– Тридцать восемь.

Сигарета чуть не выпала у нее изо рта.

– Тридцать восемь? – недоверчиво переспросила Белла и вдруг пронзительно вскрикнула: – Тридцать восемь?! Господи боже! Он что, совсем сдурел?!

Суперинтендант Крафт вздрогнул, будто его укололи булавкой. Из всего услышанного эти слова шокировали его сильнее прочих. Только что он, изогнув густые брови, собирался похвалить девушку за силу духа, а теперь не знал, что и сказать. И дело тут было не в бездушии и не в бренди, который выпила Белла. Это было искреннее изумление, которое заглушило другие эмоции, поскольку она прекрасно знала своего мужа.

– Справедливости ради скажу следующее, миссис Салливан, – произнес я, – мне совершенно не верится, что эти двое покончили с собой.

– В смысле?

– Их кто-то застрелил. Это правда, хотя в полиции будут настаивать на иной версии. Но пока что не будем говорить на эту тему. Вы поедете ко мне домой.

– Но мне не во что п-переодеться!

– Ничего страшного. Об этом позаботится моя соседка. Вам надо поесть, и еще вам надо выспаться. Если можете идти, давайте спустимся к машине.

Словно в подтверждение моих слов с улицы донесся долгий и яростный автомобильный гудок, такой внезапный, что Белла непроизвольно вскрикнула. Я подошел к окну. Сэр Генри Мерривейл с неописуемо зловредной физиономией тыкал костылем в кнопку на рулевом колесе.

– Я человек терпеливый, – сказал он, – но на моей лысине уже выпала роса, и есть основания подозревать, что у меня начинается пневмония. Кроме того, за мной приехал мой тюремщик. Я просто хотел попрощаться.

У нас был еще один гость. За полицейской машиной остановился древний «форд», откуда как раз выходил Пол Феррарз. Судя по изумлению, с которым он бросил взгляд на мое лицо в окне, художник успел прийти к выводу, что Г. М. связался с какой-то крайне странной компанией.

– Мы уже идем, – сообщил я.

Белла не возражала. Не без сожаления добавлю, что у нее стал заплетаться язык, началась легкая икота и походка оказалась не самой ровной, но в таких обстоятельствах нет ничего лучше ментальной анестезии. Крафт запер комнату и убрал ключ в карман, а я помог девушке спуститься к дверям.

К тому времени, как мы вышли из мастерской, Г. М. и его каталка – перевернутая вверх колесиками – переместились на заднее сиденье «форда», что было весьма кстати. Если бы нам пришлось везти сэра Генри на ферму «Ридд», путь лежал бы по краю эксмурского верещатника. Не самая приятная поездка для Беллы Салливан.

Феррарз – в старых, заляпанных краской фланелевых брюках – стоял возле «форда», покуривая вишневую трубку. Когда он увидел, что мы не одни, на интеллигентном длинноносом лице под растрепанной копной светлых волос (их Феррарз не расчесывал из принципа) появилось сочувственное выражение.

– О господи! – изумленно прошептал он, подхватив выпавшую изо рта трубку, а другой ладонью хлопнул по машине. – Белла Ренфрю!

Белла резко дернулась, будто решила вернуться в мастерскую. Я схватил ее за руку:

– Все в порядке. Это наши друзья. Они не причинят вам вреда.

– Белла Ренфрю! – повторил Феррарз. – Как ты оказалась в этих краях? И что с тобой произошло? Помнишь, как мы веселились?..

– Никакой мисс Ренфрю здесь нет, – строго произнес суперинтендант Крафт. – Это миссис Салливан. Миссис Барри Салливан.

– О! – сказал Феррарз и после паузы, слегка покраснев, добавил: – Прошу прощения. – Он смущенно замолчал, а затем уселся за руль «форда».

– На работе мы не носим обручальных колец, – бросила ему вслед Белла. – Клиентам это не нравится.

Сидевший сзади Г. М. с необычной серьезностью рассматривал нашу троицу. Наконец он раскатисто обратился к Белле:

– Я старый человек, мэм, и всем известно, что чувства такта у меня не больше, чем у кирпича, брошенного в слуховое окно. Понимаю, сейчас не время беспокоить вас, но еще у меня имеется привычка помогать хромым псам перебираться через ограду, и эта история…

– Вы что, слышали мой рассказ?!

– Ну… Вы говорили довольно громко, а нам, инвалидам, скучновато попросту сидеть и думать о хорошей жизни. – (Тут я вернул ему фляжку, крепко закрутив крышечку.) – Ответьте, пожалуйста, на пару вопросов, пока бренди не выветрился. Не исключаю, что это принесет всем нам большую пользу.

– Барри не мог покончить с собой! – вскрикнула Белла. – Ему не хватило бы решимости! Да, спрашивайте о чем угодно.

– Хорошо. Где и когда вы поженились?

– По-вашему, я лгу?

– Нет, чтоб мне сгореть! Мне просто нужна юридическая информация.

– Хоть я ни разу не юрист, – ответила Белла, – но прекрасно помню, что брак мы зарегистрировали в мэрии Хэмпстеда, в отделе записи актов гражданского состояния, семнадцатого апреля тысяча девятьсот тридцать восьмого года.

– Вашего мужа на самом деле звали Барри Салливан или это был сценический псевдоним?

– Нет, это было его настоящее имя.

– Откуда вы знаете?

– Потому что… Ну, потому что это его настоящее имя. Он так подписывается. Получает письма на это имя. Пишет его на чеках, когда их выписывает… Не понимаю, что еще вы хотите услышать.

Г. М. устремил на нее пристальный взгляд:

– Вы когда-нибудь бывали в Соединенных Штатах, миссис Салливан?

– Нет.

– А где-нибудь за границей?

– Тоже нет.

– Ага, – подытожил Г. М. – Так я и думал. – Костылем он тронул Пола за плечо. – Заводите машину, сынок.

В вечерней тишине затарахтел мотор «форда». Феррарз сдал назад, развернулся и укатил в переулок. Последним, что мы видели, была лысина сэра Генри, на прощание блеснувшая зловредным блеском.

Глава двенадцатая

Пишу эти строки в середине ноября. В окно бьется черный ветер, над землей витает черная смерть. В сентябре на Лондон посыпались бомбы. Несколько дней назад глубокой ночью началась атака на провинциальные города.