Смерть в квадрате - Кретова Евгения

– Цвет воды совсем не наш…

Девушка рассеянно закусила губу. Настя, словно почувствовав, что настроение матери стремится к нулю, смолкла на полуслове, обхватила шею обеими ручками и заглянула в глаза.

– А что, у нас цвет воды какой-то иной?

– Конечно! Все водоемы имеют уникальный цвет, зависящий не только от глубины, но и от солености воды, придонных пород, микроорганизмов… Это Средиземное море, – он кивнул на фотографию Нелли, – судя по всему, июнь или июль.

– Вы даже это можете сказать?

Парень посмотрел на нее с сочувствием.

– Я даже больше вам могу сказать: ваше фото – фотошоп.

У Аделии упало и забилось раненой птицей сердце.

– Вы уверены? – новость стала неприятной «последней точкой»: Нелличка – редкая скотина, вот, о чем думала в этот момент Аделия, прижимая к себе дочь.

– Абсолютно… Я видел это фото и этот ракурс… Сейчас!

Он поднял вверх указательный палец и снова схватил свой телефон, принялся торопливо вбивать поисковый запрос. Победно улыбнулся и показал Аделии:

– Это фото двухлетней давности. Видите, спасательный круг висит точно так же, точно такой же ракурс. Девушка только другая… Но в той же позе, хотя это, вероятнее всего как раз ни о чем не говорит.

Он с сочувствием изучал побледневшую гостью.

– Вам нехорошо? Это… любовница вашего мужа?

– Упаси Боже!

Глупость, сказанная молодым яхтсменом, отрезвила Аделию. Удобнее усадив дочь, она заторопилась к выходу с пирса, но вернулась:

– А что это за фото?

– Вбейте «Победитель регаты 2023 Ариэль Натансон» в поисковик, – посоветовал парень.

Она брела, в задумчивости перебирая в памяти все, сказанное словоохотливым юношей. Настюша, видно, почувствовав смятение матери, притихла, молча изучала береговую линию и даже не затребовала высадить ее у песочницы, когда они снова вошли в парк и миновали его. Настя вздохнула, откинулась на спинку коляски и принялась ковырять закрепленную к ручке игрушку.

Аделия не могла поверить в то, что ей только что открылось – Нелли врет матери, подсовывая фотографии, обработанные фотошопом! А та верит, ждет, восхищается дочерью…

– Тварь какая.

Аделия нахмурилась, заметив, что проговорила это вслух.

Как бы ни была невыносима Валентина, она не заслуживала такого оглушительного вранья. Но как сказать? Шанс, что пожилая соседка сама узнает фото, обнаружит подделку – ничтожен. Это парнишка на пирсе живет яхтами, и зарабатывает информацией о них. А Валентина искренне заблуждается. Даже сомнения, которые могли возникнуть у нее в голове, она, скорее всего, трактует в пользу дочери.

Потому что иначе ей пришлось бы признавать, что дочь выросла дрянной и неблагодарной.

Чудовищность вранья не позволяла Аделии перевести дыхание – она продолжала зло толкать коляску перед собой, не обращая внимания на прохожих и машущего ей от ларька с мороженым Бочкина.

Глава 20

Искать съемочную группу не пришлось. Макс задал вопрос Глебу:

– Где может остановиться модный московский режиссер со своей командой?

Глеб скривился:

– Да не так-то много мест. Тут или какая-то база отдыха, или гостиница. И то, и другое – достаточно крупные, чтобы расселить большую компанию людей. Притом, номерной фонд должен быть приличный, чтобы народ расселить, да так, чтобы не переплачивать за рядовых сотрудников, мелочь в общем всякую.

– И? – Макс выжидательно прищурился.

– «Холидей винн» или «Мерт». По базам отдыха…

Макс остановил его:

– Нет, думаю, все-таки гостиница.

Глеб не стал спорить, тем более что оказался прав – с первого же звонка Макс выяснил, что киношники остановились в «Холидей винн», но сейчас группа почти в полном составе отсутствовала и появится только через три дня – ведут съемки на озере Смолино.

– Вы сказали «почти», – зацепился Макс за брошенную администратором фразу; очень уж ему не хотелось тащиться за город и разыскивать там посреди озер и полей съемочную группу.

Ему не послышалось:

– Да, их оператор остался, у него простуда…

– Сильная? Он в больнице?

– Да нет, – девушка неуверенно пояснила: – Вызывали врача сюда, в отель. Тот прописал лекарства, витамины… Мне кажется, оператор просто не захотел ехать.

Последнюю фразу она добавила шепотом, прикрыв ладонью рот.

Макс решил, что с оператором надо встретиться.

Оператор – лысоватый мужик за сорок, небритый и опухший, встретил Макса в фойе гостиницы. Устроившись в лобби-баре, он заказал себе крепкий американо и закурил. Он не задавал вопросов, просто ждал, когда московский следователь закончит обязательные в таких случаях «как поживаете», «можете ли ответить на вопросы» и спросит о том, ради чего вытащил из постели.

Макс активировал экран мобильного, нашел фотографию Глафиры из уголовного дела. Показал оператору:

– Знаете эту девушку?

Тот мельком посмотрел на фото, кивнул.

– При каких обстоятельствах познакомились?

– Актриска местная, студентка… В серии снималась. Вы же в курсе, что мы здесь сериал снимаем? – Он пристально посмотрел на Макса. Тот кивнул. Оператор отхлебнул кофе. – Ну вот.

– Когда вы видели Глафиру Темных в последний раз?

Оператор усмехнулся:

– Имечко-то какое, скажи, а? – Поняв, что следователь интересуется малопримечательной девицей, с которой оператор был едва знаком, мужик расслабился и самовольно перешел на «ты». Максу такое панибратство было знакомым, хотя за годы службы он не смог к нему привыкнуть. Пытался даже препарировать этот переход на «ты» – когда, при каких обстоятельствах, появляется эта иллюзия, что можно сказать «ты». Не обнаружил. Оператор, между тем, увлеченно рассуждал: – Я когда пробы увидел, думал – псевдоним. А нет, по паспорту так девицу зовут, прикинь? И фактура такая, богатая. Ей бы Мортишу Аддамс играть… Или леди Макбет. Хара́ктерная мамзель…

– А кого она, кстати, играла?

– Глафира-то? – оператор сделал еще один глоток. – Труп…

У Макса округлились глаза:

– Кого?

Мужик уставился на него:

– Вас это шокирует? Да, Глафира Темных играла труп, их тоже надо кому-то играть. Не самая простая, между прочим, роль. И опять же – крупный план…

Капитан Александров отходил от шока, тряхнул головой:

– То есть Глафира Темных играла роль трупа в этот день?

– Именно так. А в чем, собственно, дело? Она что-то натворила?

– Она исчезла в тот день, когда играла труп в вашем сериале.

Оператор присвистнул:

– От таких новостей волей-неволей станешь суеверным. И что, нашли девушку?

– Как раз этим занимаюсь. – Макс сделал отметку в блокноте. – Я просто думал, что труп в кино манекены изображают.

– Это если труп – всегда труп, тогда можно не заморачиваться. А у нас по сценарию эта девица, что ты показал – третья жертва маньяка, орудующего в Челябинске. Она сперва бежит по лесу, я делаю красивый прогон одним кадром, потом крупным планом показываю ее перекошенное от страха лицо, как она содрогается от удара и падает в пожухлую листву. И снова длинный прогон: увядающая осень и увядшая жизнь… Вот такая экспозиция. – Оператор поднял вверх большой палец и подмигнул Максу.

Тот вытер рукой лоб, помассировал переносицу.

– И что, ради этих нескольких секунд, целый съемочный день оплачивают?

Мужик посмотрел на него с жалостью, рассмеялся:

– Занятный какой ты, сразу видно, что не имеешь никакого отношения к кино…

– Да я и не пытался убедить в обратном… – Макс посмотрел строже.

Оператор перестал улыбаться, посерьезнел.

– Ну вот смотри. – Он отставил кофе, поставил локти на столик и подался чуть вперед. – Бежит она утром, пробежка у нее. Нужен туман, тусклый свет. Его, конечно, можно ретушью сделать, но натуральное утро снять дешевле, при хорошем-то операторе, – он указал на себя. – И вот актрису нужно загримировать, снять прогон. И редко, кто его делает с первого дубля. Твоя красавица только с пятого пробежала как надо…