Смерть в квадрате - Евгения Витальевна Кретова
– Когда это произошло?
Девушка пожала плечами:
– Да почти сразу. Глашка, как ее кавалер ушел, психанула, ушла в туалет, к столику официант подошел, оплату потребовал. Хлюпик оплатил. А как Глашка появилась в зале, подвалил к ней, на танец хотел позвать. Она его осмеяла. Ну правда, какой из него кавалер, ни кожи, ни рожи, ни денег…
– Но за всю компанию он заплатил…
– И что с того? – Алена посмотрела с вызовом. – Сразу по виду же видно, что нищеброд, наверняка студент на мамкином-папкином содержании…
Она фыркнула.
– Когда это произошло?
– Ну, может, около шести.
– Что было дальше?
– Глашка сперва веселилась, потом за барной стойкой сидела, коктейли тянула… Ее угощали. Ну, знаете. Есть такая должность в барах – очаровательная девушка грустит, одинокий парень надеется затащить ее в постель, угощает выпивкой. Бармен подливает, только безалкогольное что-то, раскручивая парня на новые покупки. Глашка умело делала вид, что пьяна, уходила в туалет. А подвыпившего парня спроваживали охранники. Обычная практика.
Обычная, в самом деле. Иногда эти парни возвращались и забирали себе то, что по их мнению пообещала им девушка.
– Кто ее угощал?
– Ой, я там не знаю, я сама отвлеклась, – Алена отмахнулась.
Это можно было восстановить по камерам видеонаблюдения.
– И когда Глафира ушла?
Алена рассмеялась.
– А кто сказал, что она ушла?
– В смысле?
– Ее вынесли, – Седина запрокинула голову, демонстрируя неестественно белые зубки.
Макс опешил.
– То есть? Она пьяная, что ли была?
– Не знаю, я ей алкотест не делала, – Алена продолжала потешаться. – Но два бойких парня вывели ее из туалета и, подхватив на руки, вынесли.
– Во сколько это было?
– Диджей «Ламбаду» поставил. Значит совсем чуть-чуть до девяти вечера не дотянуло. В тот день работал Сильвио… ну как Сильвио, Сашка Вилкин на самом деле… В девять вечера его сменяет Антоха Рубакин, и на пересменку ставят «Ламбаду».
– Не знал, что под нее еще танцуют, – удивился Макс, сделал отметку в протоколе.
– Ну, ясное дело, не под олдовскую версию танцуют. – Алена снова рассмеялась.
– То есть около девяти вечера вы видели как двое мужчин вынесли на руках Глафиру Темных?
– Видела, – девушка кивнула.
– Она сопротивлялась, кричала?
– С чего бы это? Ее на ручках, как принцессу вынесли. Она «чао» бармену крикнула и что завтра вернется и отработает.
– Это были ее знакомые?
Алена фыркнула:
– Да откуда же я знаю…
– Алена Игоревна, почему вы сразу не сказали, что видели с кем и во сколько покидала клуб ваша подруга, хоть и вы в ссоре, но вы же со школы дружили.
Седина побледнела. Лицо ее вытянулось, приобрело змеиное выражение, взгляд стал колким:
– А вы мне морали не читайте, – она подалась вперед, ощерилась. – Глашка и в школе мне житья не давала, и в институт поступила – продолжила. Я ей не нянька и ничем ей не обязана. С кем она спит – не мое дело, а вам я сразу сказала, что она шалава. Вы только нарисовали красивый образ жертвы. А Глашка тварь конченная, ни стыда ни совести. И вот недавно вы мне о матери ее говорили, тетя Маша нормальная тетка, мне ее даже жаль. Так вот Глашка о ней что-то не думала, когда по клубам шаталась. Так что вам не мне надо нотации читать, а ей, когда найдете.
– То есть вы уверены, что она жива и в безопасности, развлекается.
– Угу, – Седина медленно выдохнула, повела плечами, разминая. – Устала я. Вы меня отпускаете? Мне домой надо. И воняет у вас тут мерзко…
– Нет, вы будете задержаны в порядке статьи 91 УПК РФ, Алена Сергеевна. Так что потерпеть неприятные запахи вам все-таки придется…
После разговора с Сединой, на душе плескался неприятный осадок, хотелось вымыться. Отмыть тело можно, вот только с душой сложнее – ее не так просто оттереть, как хочет казаться.
Итак, в клубе Темных была с Соровым и Нелейко, и вполне добровольно отправилась развлекаться с двумя неизвестными, о которых не упомянула ни одна зараза, которую он опрашивал в этом чёртовом клубе. Почему? Тут к гадалке ходить не надо – громил, забравших девушку, было велено не видеть. И в этой связи, так ли уж добровольно отправилась с ними Темных? Да и если добровольно, ее уже почти неделю нет, давно пора нагуляться и вспомнить о матери.
* * *
Кстати, о гадалках…
В целом, как бы ему ни было неприятно, капитан Александров вынужден был признать – предсказание супруги опять сбывалось: история пренеприятная, в ней замешана Дама Мечей, что бы это ни означало, и ему, капитану Александрову, очень хочется домой. Он вышел из душного кабинета, пропахшего по́том и чужими страхами, и пока шел на улицу, улыбался собственным мыслям. Но в одном Аделия ошиблась – никакого покушения на него, Макса, за всеми этими игрищами с окровавленными рубашками не стояло. И это было крайне важно – знать, что ты все еще контролируешь ситуацию, все еще знаешь, что в твою спину никто не целится и не примеряется, как тебя больнее укусить.
Он сделал несколько телефонных звонков – местным оперативникам и Бочкину, и теперь неторопливо брел по сонному городу. Его догнал Глеб:
– Видел, ты задержал Седину…
Макс кивнул. Глеб замедлил шаг, теперь они передвигались почти синхронно.
– Это хорошо, что по этой версии что-то внятное нарисовалось.
Макс криво улыбнулся:
– Это потому что по твоей – полный голяк? Сыромятина в больничке под присмотром? Сыромятин-старший чист аки младенец?
Глеб покосился на него и вздохнул. Макс покосился на него: парень выглядел совсем несчастным. Решил его утешить; в конце концов, тот факт, что Сыромятина оказалась в больнице, и никто на его семью не покушается, радовал:
– Ничего, отрицательный результат – это тоже результат, о нем тоже хорошо докладывать начальству. А версия с покушением на меня… В целом она хорошая, я бы, наверное, тоже за нее зацепился…
– Но ты же не зацепился.
– Потому что меня задачи другие, это раз. А во-вторых, я же знал, что за нее зацепился ты, чего на версии вдвоем топтаться, – он не лукавил: получи какой-либо другой следователь похожий «подарок», первыми бы капитан Александров стал отрабатывать рабочие связи и прошлые уголовные дела. Но в его случае произошедшее – слишком сложно для Сыромятина. Он бы просто нанял киллера, чтобы тот прострелил Максу ногу.
Глеб вздохнул.
– Пробили звонки Сыромятина-старшего, все последние связи, ничего такого, чтобы могло вести к твоему чемодану в аэропорту.
