Я за тобой никогда не следила - Анастасия Борзенко

Наталья дернулась к нему, забыв, что руки сковывают наручники.

— Где, черт возьми, сейчас что происходит, в Бермудском треугольнике, море Дьявола, в Антарктике, где?

Павел вздохнул:

— Как же они запудрили тебе мозг, сестра…

В комнату вошел Сергей. Он оставил ключи в замке, их лязганье болью отдалось в мозгу… и что дальше? Она знала, что Павла не тронет ее присутствие здесь, о каком подсознании они вели речь, если человек полностью контролирует каждое сказанное слово? Знала, что ведется видеонаблюдение, но утверждение Павла, что документ у нее, пахло очень дурно. Положим, Могильный понимает, что это ересь, слава богу, он доверяет ей, и, пока его нет в штабе, хочется надеяться, что вреда ей не причинят…

Сергей подошел к Наталье и приподнял за плечи. Сейчас ее выведут, и что будет дальше? Третьякова вспомнила, каким бесстрастным показалось выражение его лица при первой встрече, наверное, ему часто приходится иметь дело с такими жуткими ситуациями, когда катастрофически нужна информация, а человек не хочет или не готов ее отдавать. Девушка вздохнула и улыбнулась.

Сильная боль обожгла солнечное сплетение. Сергей кулаком ударил ее в живот, схватив за волосы, обрушил в область носа свой кулак. Наталья упала на грязный пол. Дыхание перехватило, Третьякова ловила ртом воздух, а он продолжал бить.

Павел стоял и смотрел.

Красивая пожилая женщина с седыми волосами поправляла белоснежные шторы, за ее рабочим столом сидел Могильный и наблюдал за медленными и четкими движениями ее рук. Арефьева вызвала агента к себе, и ничего хорошего это не предвещало — его отстраняли от дел. Могильный был очень бледен и слаб физически, последнее время он чувствовал себя все хуже.

— Вы уверены, что сможете вести дело лучше меня?

Женщина достала из кармана белого кардигана серебряный портсигар и протянула Могильному, он с отвращением поморщился.

— Мне понятно ваше недовольство, но факты есть факты, а против них не поспоришь. Вы не смогли взять епископа, ничего путного не добились от Гиляровского, потеряли из виду Манифест, когда он маячил у вас под носом. Не слишком ли много печальных событий для одного дела?! Поправляйте здоровье, Игорь Михайлович. С Третьяковой мы сами справимся, когда она придет в себя.

Могильный собирался открыть дверь, но рука повисла в воздухе. Он остановился. — Придет в себя? Вы о чем?

Арефьева прислонилась к столу, скрестила ноги и закурила. Она внимательно изучала лицо Могильного.

— Когда вы покинули штаб, кое-что произошло…

Могильный судорожно сглотнул, отчего-то показалось, что сейчас он услышит что-то страшное. Предчувствие его не обмануло.

— Адовцев…

Могильный облизал губы.

— И что Адовцев?

— Теперь это не ваша сфера полномочий, я и так много лишнего сказала из уважения к вам. До свидания.

Женщина выпрямилась, указала жестом на дверь, отвернулась к окну. У нее отлично получилось одним величественным жестом закончить разговор. Могильный, едва сдерживая тошноту, вышел из кабинета. Он сделал звонок, и новости его не порадовали… Девочка в больнице в очень плохом состоянии, этот Адовцев блестяще выполнил свою часть плана. Вот черт!

Надо бы навестить Третьякову перед отъездом. Куда он поедет, Могильный еще не знал, но уж точно был полон решимости уехать подальше от всего этого бреда. В глубине души он был даже рад, что инициативу перехватила Арефьева, с него хватит. Пора заняться здоровьем.

Наталью он застал в довольно плохом состоянии, девушка была бледна и вся в синяках. Изо рта Третьяковой торчала трубка, руками и ногами шевелить не получалось, она с трудом открывала опухшие глаза. Да уж, Адовцев с ней не церемонился… Могильный тяжело вздохнул и дотронулся до лба девушки, погладил аккуратно по волосам.

— Я рад, что вы пришли в себя, Третьякова, наверное, в шоке от того, что пришлось пережить. У вас перелом ребер, бедра, сотрясение мозга, хорошо, что внутренние органы не сильно пострадали, жить будете, но не сразу, — попытался пошутить он. — Адовцев и ваш брат скрылись из штаба, епископу удалось перевербовать Сергея, который и помог Павлу бежать. Герман еще в руках ведомства, так что больше с ним цацкаться не будут. Меня отстраняют от дел, дальше дело поведет Арефьева.

Он открыл большую упаковку томатного сока и шумно отхлебнул, в палате неприятно запахло солеными помидорами.

— Ну и дрянь вам сюда привозят! Ладно, поправляйтесь. Я заходил попрощаться.

Могильный аккуратно поставил упаковку на стол и вышел из палаты.

Наталья пыталась собрать мысли в кучу… Равнодушие Павла, когда ее избивали, предательство Сергея, все вокруг в жуткой паутине заговора…

«Ты не понимаешь, в какой паутине оказалась», — вспомнила она слова брата.

Чертова хрень, кому верить, и кому нет, и где этот долбаный Манифест, что такое задумал Павел, обвиняя ее в сокрытии документа? Еще и Котов пропал, он же в тот вечер бросился в голубятню… Третьякову клонило в сон, сознание уступило действию обезболивающих препаратов и антибиотиков.

Котов крепко сжал руль, наблюдая за входящим в больницу Могильным. Наталья не отвечала на звонки, в штаб он не совался. Сердце томилось нехорошим предчувствием. Лист, который Герман передал Наталье, остался в штабе, он корил себя за то, что оставил девушку одну, о бегстве Третьякова и Адовцева он уже знал по своим каналам.

Но не мог же Манифест испариться! Конечно, Третьякова имела массу возможностей спрятать документ, но почему тогда не предупредила его, зачем надо было разыгрывать все это с погоней за Павлом, чтобы в итоге оказаться на больничной койке в критическом состоянии? Последняя страница, которую передал Герман, играла ключевую роль, но какую роль играла Третьякова… Гиляровский или на самом деле хотел помочь, или путал следы намеренно?…

Почему, после того как инициировал свой ужасный проект, он вдруг оказался в стороне и вызвался помогать? В бред о человеколюбивых идеях, которые вдруг проснулись в мозгу ненормального фанатика, он не верил. Если только…

Если только фанатик не продолжает свои эксперименты и исследования!

Одно из двух: или Павел самостоятельно решил отойти от плана Германа, или есть пробел, и он просто не знает о существовании какого-то звена, которое помогло бы внести ясность.

Котов достал карту и разложил на руле.

Пояс Дьявола… Он огибает Землю по линии тридцати градусов северной широты вот здесь, полковник приложил указательный палец к карте и провел горизонтальную линию. Пять известных аномальных зон: Бермудский треугольник, Филиппины, Гибралтарский клин, Афганская аномалия, Гавайская аномалия.

Зоны равноудалены друг от друга, расстояние между ними составляет ровно семьдесят два градуса, какое интересное совпадение! Гибралтар и Афганистан находятся на суше, значит, по логике, задействованы