Золотой человек - Джон Диксон Карр

Но ребята вели себя довольно сдержанно, как будто на них еще действовало какое-то заклятье. Да, вот сейчас кто-то вспомнит что-то, послышатся и зазвучат быстрее и громче голоса, а потом последует взрыв.

Но пока они оставались во власти иллюзии, и на раскрасневшихся физиономиях отпечаталось то восторженное выражение, которое можно увидеть на лицах любителей музыки, выходящих из зала после концерта Бетховена.

Общее настроение выразил голос, поднявшийся над перерастающей в благоговейный восторг настороженностью.

– Круто, да? Супер!

Никто не ответил.

Второй волной руководил ректор, мистер Таунсенд, со странно смущенным лицом.

Но самый большой затор вызвало пришествие третьей волны. В этой волне был сам Г. М., все еще в наряде Великого Кафузалума. С обеих сторон его крепко держали за руки две маленькие девочки. Мальчики, хотя и презирающие такие нежности как слабость, тем не менее кружили вокруг него, как краснокожие индейцы у костра, забрасывая вопросами с быстротой, которой позавидовали бы и газетные репортеры.

– Это был какой-то трюк, когда вы сбросили мисс Клаттербак в люк?

– Зачем вы ее так связали? Это индийский фокус с веревкой?

– И заткнули ей рот?

– У нее действительно была бутылка джина в сумочке?

– А почему она не появилась снова у барной стойки? Вы же говорили…

– Ну, сынок, думаю, что-то пошло не так с заклинанием. На этих старых гиен довольно трудно навести порчу. Думаешь: вот оно, готово – ан нет, выскользнула в последний момент. Она сейчас, наверно, уже на полпути к дому.

– А вы научите нас наводить порчу?

– Ух ты! Да!

– А где вы взяли все эти ленточки, которые достали из-под жилета у того дяди? Они были у вас в рукаве?

Девочки осаждали его просьбами:

– Пожалуйста, мистер Кафузалум, распишитесь в моей книжке для автографов.

– И в моей!

– Конечно, мои куколки. Но как-нибудь в другой раз. А пока спуститесь вниз и угоститесь мороженым и кексом.

– Пожалуйста, мистер Кафузалум! Это же такое событие!

– Хорошо, дорогуша, давай. Вот тебе. Иди.

– Огромное спасибо, мистер Кафузалум. До свидания.

Холл гудел от голосов. Г. М. стоял на верхней площадке, уперев кулаки в бока, пока мимо не прошмыгнул последний зритель. Лишь тогда он проковылял к тому месту, где его ждали Ник и мистер Нэсби.

– Ларкин нашел вас? – спросил Ник.

– Угу. Похоже, я что-то напутал, да? Подождите здесь. Буду через полминуты.

Он прошел по боковому коридору в свою спальню, а когда вернулся пять минут спустя, от Великого Кафузалума не осталось ничего, за исключением вечернего костюма. Во рту он держал незажженную сигару, на лице застыла гримаса горечи.

– Вы не смогли бы ему помешать, – сказал Ник.

– Да. И ты тоже.

– Я так себе и говорю, но знаю, что это неправда. Не за мистером Стэнхоупом надо было присматривать, а за тем дьяволом, на которого мы охотимся. Дневное представление! Все собрались наверху. Хэмли уснул на посту. Ситуация идеальная – и вот результат. – Он щелкнул пальцами.

Г. М. покатал во рту сигару.

– Если тебя это как-то утешит, сынок, там, наверху, я получил доказательство, которое нам нужно.

– Я так и думал, что вы этим займетесь. Так что, сомнений не осталось?

– Ни тени.

– Тогда на этом все, – сказал Ник. – Я готов рискнуть и провести арест прямо сейчас, если вы меня поддержите.

Г. М. кивнул и, взяв у Ника ключ, отправился в номер Дуайта Стэнхоупа. Проведя там две минуты, он вышел с выражением еще более суровым и ожесточенным.

– Я тебя поддержу. – Он перекинул сигару из одного уголка рта в другой. – Я говорил, что он может попробовать это сделать, но кто, черт возьми, думал, что он решится… Ладно, что есть, то есть. – Его широкое лицо разгладилось. – Сегодня днем я имел удовольствие избавить семейство Стэнхоупов от вредителя.

– Вы имеете в виду мисс Клаттербак?

– Да. От вредителя, который губит Англию. Теперь нам предстоит избавиться от вредителя не менее опасного. От змеи.

Буллер Нэсби, уже надев на голову котелок, неподвижно стоял у мраморной балюстрады. И Г. М., и Ник, казалось, забыли о нем, и теперь он напомнил о себе.

– Они знают? – Он указал вверх.

– Нет, – сказал Г. М.

– Их ждет горькое известие.

– Да. И для кого-то более горькое, чем для других.

– Кто им скажет?

– Пока что никто, – ответил Г. М. – Для начала мы дадим им возможность разобраться в своих чувствах. К тому времени, надеюсь, им будет кого винить.

– Дуайт любил свою семью, – сказал мистер Нэсби.

– Да! – взревел Г. М. с необычайной яростью и, вынув сигару изо рта, хлопнул ладонью по балюстраде. Снизу донесся возбужденный гомон детских голосов, эхом отдававшийся в мраморном холле. – В том-то и дело, что он любил свою семью. Из-за этого его и убили. Если бы этот молчун посвятил кого-нибудь в свои дела – кого угодно, – он не лежал бы сейчас мертвый. Но кот уже добрался до пролитого молока. Плакать больше не над чем. Пойдем, сынок. И запри дверь.

Мистер Нэсби облизнyл губы:

– Вы хотите сказать это прямо сейчас?

– В общем… да.

Мистер Нэсби как будто замялся.

– Сэр, я старый друг семьи…

– Более того, если мне правильно доложили, самым важным замечанием во всем этом деле было то, что́ Дуайт Стэнхоуп сказал вам в четверг вечером. Хотите пойти со мной и посмотреть, чем все кончится?

Мистер Нэсби колебался всего минуту.

– Я иду с вами, – произнес он.

Глава двадцатая

– Только не говорите мне, – воскликнула Кристабель, – что вы избавились от Великого Кафузалума! Я полюбила его! Как мастерски он разделался с мисс Клаттербак.

– Да. – В голосе Бетти прозвучало беспокойство. – Но бедная женщина так сильно ударилась. Макговерну пришлось везти ее домой на санях. Мисс Клаттербак грозит подать в суд на Г. М.

– И подаст, – заметила Элеонора. – Старая стерва получила по заслугам – и точка.

– À propos[11], – произнес Г. М. таким странным тоном, что все уставились на него, – есть еще кое-кто, о ком я хотел бы поговорить, если у вас найдется немного свободного времени.

За стеклянными призмами горели настенные светильники. Беспорядочное нагромождение складных стульев свидетельствовало о вторжении и массовом исходе. На ковре остались кусочки фруктов и ирисок. Кто-то потерял ленту. Занавеси были раздвинуты, но сцена оставалась темной, и на ней еще валялся разбросанный реквизит иллюзиониста.

В глубине зала в кресле развалилась Элеонора, усталая и довольная.

Бетти наводила порядок в баре.

– Поговорить? – повторила Кристабель. – Сейчас? Но мне нужно спуститься вниз,