Золотой человек - Джон Диксон Карр

– Спасибо. – Винсент швырнул кость на игровое поле. – Я запомню.

– Видите ли, приходится быть справедливой в отношении обеих. Бетти – моя родная дочь. Естественно, я отношусь к ней предвзято в ее пользу.

– Естественно.

– Но с ними обеими обращались одинаково. Мы воспитывали их, что называется, на современный манер. Они поступали так, как им нравится. Дуайт никогда ни во что не вмешивался, никогда не укорял даже словом, хотя порой его неодобрение ощущалось едва ли не в воздухе. И поверьте мне, его мягкое «мне это не очень нравится» действует посильнее иного удара в челюсть.

(Я поучаю как классная дама? Элеонора бы так и выразилась. Но что есть, то есть. Все правда.)

– Элеонора… – продолжала Кристабель. – Элеонора умная девушка. Но слишком поспешна в суждениях и слишком легко дает волю эмоциям. Она часто думает, что хочет чего-то, когда ей просто скучно. Вы меня понимаете?

– Н-нет, не вполне.

(Боже мой, да ты глупее, чем я думала!)

Но ответить она не успела. В гостиную, крепко держа за руку мистера Буллера Нэсби, ворвалась и сразу же потащила своего пленника к камину сама Элеонора.

Кристабель откинулась на спинку большого кресла у мраморного камина, взяла бокал бренди, стоявший за лампой на столике рядом с ней, и отпила глоток. Уж не бренди ли причина ее сегодняшней разговорчивости? В пятьдесят четыре года Кристабель все еще сохраняла девичью фигуру. Серебристые пряди поблескивали среди каштановых и выглядели так, словно их покрасили в супермодном салоне красоты.

– Вот, доставила этих двоих, – объявила Элеонора, кивком через плечо указывая на оставшегося на заднем плане Дуайта. – Будут играть в «Монополию», или в «Почтальон стучит», или во что пожелаете.

Кристабель выпила бренди.

– Вообще-то, играть во что бы то ни было уже поздновато. На часах половина двенадцатого.

– Действительно, – сказал мистер Нэсби. – Если вы не против, вызову машину. Мне завтра рано вставать.

– Элеонора, где Бетти? И мистер Вуд?

Элеонора только что не подпрыгнула от радости.

– Вот уж не знаю, – с фальшивым простодушием, в котором прозвучала и нотка злорадства, ответила она. – Может быть, исследуют дом, в котором жила сама Флавия Веннер. Или, как дети, резвятся в снегу.

– Снега нет, – проворчал мистер Нэсби, приверженец точности. – Так, слегка припорошило. Снег не пойдет – слишком холодно.

Элеонора не сдавалась:

– В любом случае я за то, чтобы сыграть во что-нибудь. Я уже поделилась идеей с папой и нашим Оливером Кромвелем. – (В представлении Кристабель Буллер Нэсби никак не увязывался с образом строгого пуританина.) – Мне бы хотелось придумать новую игру. Изобрести новое развлечение.

– Зачем? – спросила Кристабель.

– Затем, – голос у Элеоноры сорвался почти до визга, – что я сыта по горло! Этим миром и всем, что в нем есть. Я уже все видела. И все попробовала.

– Ты в самом деле так считаешь? – с любопытством, но ничуть не удивившись, спросила Кристабель. – Я и сама думала так когда-то.

– Или почти всё, – поправила себя Элеонора. – Конечно, я могла бы совершить убийство…

Кристабель допила бренди.

– Не все так просто. Нужно иметь в виду, что тебя поймают и повесят. Дело не стоит риска, даже если у тебя есть мотив.

– К тому же, – вставил Дуайт, все это время стоявший на месте, но подхвативший настроение жены, – ты забываешь один важный момент.

– Какой же?

– Убивают всегда не того.

Элеонора скрипнула зубами:

– Ты-то на удочку не попадешься, да? Ну, заранее не угадаешь. Может быть, в этом доме творятся ужасные дела, а вдохновляет на злодеяния дух Флавии Веннер. Может быть, в эту самую минуту этот молоденький исследователь убивает Бетти. Может быть, у самой Бетти или у кого-то другого есть постыдная тайна, которая не должна выйти наружу. Я намерена найти в этом мире что-то интересное, так помогите мне! Кстати, об интересном: как насчет стаканчика на ночь?

– Если хочешь… – Кристабель пожала плечами.

– Отличная мысль, – поддержал Винсент Джеймс.

Буллер Нэсби довольно внятно заметил, что некоторым родителям следовало бы поколачивать своих детей. Между тем Элеонора, даже не взглянув на Джеймса, обошла софу, на которой тот сидел, и проверила приставной столик.

– Кристабель, злодейка! – Она достала пустой хрустальный графин и подняла его на всеобщее обозрение. – Ты все выпила!

– Дорогая, ты сама… – начал Дуайт.

– Я позвоню. Нет, слуги уже спят. Ладно. Столовая. Буфет. Идем, Кромвель. – С этими словами она схватила за руку Нэсби и потащила его за собой в направлении столовой.

Дуайт Стэнхоуп проводил их взглядом. Джеймс бросил кубик. Кристабель докурила сигарету и бросила окурок в огонь.

– Кристабель… – Дуайт задержал на ней долгий, внимательный взгляд. – Сказать тебе, почему ты такая замечательная? – Он протянул руку, и она пожала ее.

– Да, сэр.

– Не обращайте на нас внимания, мистер Джеймс.

– Конечно, конечно.

– Я буду бренди! – донесся из столовой визгливый, с нотками разгорающейся ярости голос Элеоноры. – Мне наплевать, можно смешивать или нельзя! Я буду бренди!

– Извините, – сказал Дуайт и проследовал в столовую.

Проводив его взглядом, Кристабель состроила гримасу, а когда обернулась, с удивлением обнаружила на лице Джеймса понимающую улыбку.

– Поскольку он уже не скажет, почему вы такая замечательная женщина, позвольте сделать это мне.

– Пожалуйста.

– Потому что вы не суетитесь.

– Вот как?

– Да. Большинство женщин вашего возраста только и делают, что суетятся.

– Спасибо.

– От них всегда только и слышишь: «Сделай это» или «Сделай то», «Ты должен позаботиться об этом» или «Ты должен позаботиться о том». Их беспокоит тысяча мелочей, которые сами по себе ничего не значат. Они постоянно из-за чего-то волнуются, постоянно возбуждены. При этом сами ничего не делают, но другим покоя не дают.

Кристабель огорченно вздохнула.

– А я думала, дело в моей девичьей фигуре, – сказала она с толикой кокетства, чего мистер Джеймс даже не заметил.

– Нет-нет, это ни при чем, – заверил он ее. – Хотя фигура у вас одна на миллион. Вы напоминаете мне Бетти. Кстати, где Бетти?

– Как сказала Элеонора, она с этим вашим другом… – Кристабель прищурилась. – Он ведь ваш друг, да?

– Ник Вуд? Да, конечно.

– Старый друг?

– Мы вместе учились в школе. Я всегда им восхищался, да и не я один. Ник хотел стать фаст-боулером[3], да только крикетист из него никакой.

– Осторожно! – прервал его резкий голос в соседней комнате. – Ты отрежешь себе палец!

Кристабель снова повернулась в сторону столовой.

Светильник над картиной Эль Греко освещал также Дуайта, Буллера Нэсби и саму Элеонору между ними. На буфете стояла серебряная чаша с горкой фруктов. Выстроив в ряд несколько бокалов для виски, Элеонора с