Воздушный замок - Дональд Уэстлейк
– Мой грузовик! – Водитель указал на него куском арбуза в руке. – Мой грузовик угнали!
Он бросился в погоню, но тут путь ему преградило чёрное лондонское такси. Лондонское такси? В Париже? Что за нелепица.
– С дороги! – закричал водитель. – У меня угнали грузовик!
Пассажир лондонского такси – Эндрю Пинкхэм собственной персоной – опустил стекло и с непоколебимым спокойствием обратился (на английском) к водителю грузовика:
– Прошу прощения, не могли бы вы подсказать моему шофёру, как добраться до Кале?
Водитель и в спокойные-то времена не владел английским, а сейчас едва мог изъясняться по-французски.
– Мой грузовик! – вопил он, указывая куском арбуза через крышу такси на упомянутый транспорт, который как раз перевалил через вершину холма и теперь исчезал из виду, спускаясь по длинному прямому склону с другой стороны.
– Нет-нет, – невозмутимо заявил Эндрю, не обращая внимания на крики. – Кале. Боюсь, мой шофёр запутался.
Водитель грузовика пришёл в ярость.
– Мой грузовик! Мой грузовик! Убирайся с дороги! – И он со злостью пнул бок такси.
– Кажется, он не понимает, – заметил Эндрю и, наклонившись вперёд, сказал сэру Мортимеру, сидевшему за рулём: – Поезжайте дальше.
– Поня́л, дядь, – ответил сэр Мортимер, отчаянно пытаясь подражать говору кокни[37] (можно подумать, французы узнают кокни, если услышат), и лондонское такси укатило.
А бывший водитель грузовика с закрытым серебристым брезентом кузовом в невменяемом состоянии стоял посреди улицы, швыряя кусками арбуза в прохожих, пока не подъехали жандармы. Те сочувственно отметелили водителя дубинками и утащили в каталажку.
10
Юстас сходил с ума от беспокойства. Да, всё было тщательно спланированно, всё успешно пришло в движение, но развивались ли события именно так, как ожидалось?
Чего сейчас больше всего хотелось Юстасу, в чём он нуждался – чтобы весь Париж неким волшебным образом уменьшился до размеров макета железной дороги, а он сам, восседая на высоком табурете, мог бы окинуть взглядом всю картину целиком. Тогда он увидел бы: справляется ли английская команда со своей задачей в Менильмонтане, выполнила ли французская команда свою миссию в Гар-де-ла-Шапель, ждал ли успех итальянцев и немцев в районе Триумфальной арки.
Вместо этого он сидел на продуваемой всеми ветрами крыше отеля на шатком складном стуле за хлипким складным столиком, заваленным картами, схемами, записями и этими чёртовыми рациями, пытаясь добиться от кого-нибудь хоть какого-то ответа на вопрос: «Что, чёрт возьми, происходит?»
Юстас наугад взял одну из раций, пришлёпнув ладонью карты и схемы, чтобы их не унесло ветром.
– Команда… – произнёс он в рацию, запнулся, перевернул устройство и сверился с буквой, написанной на корпусе. – Команда С, ответьте. Вызываю команду С.
Прижав рацию к уху, он расслышал многоголосые французские хиханьки-хаханьки.
– Да неужели? – сказал Юстас, швырнул рацию на стол и взял другую, но не успел прижать записи, и несколько листов сдуло с крыши ветром. Выругавшись, он прочёл букву на рации и рявкнул в неё: – Команда D! Скажите что-нибудь, команда D!
В ответ послышались пронзительные голоса, что-то болтающие по-итальянски.
– Прекратите, – сурово сказал Юстас в рацию. – Просто прекратите этот балаган. Я не шучу. Это серьёзное дело.
Болтовня, болтовня, болтовня…
Вдруг послышалась другая болтовня – на другом языке, другим тоном и с другого направления. На сей раз – вживую. Удивлённый Юстас повернул голову и увидел стоящего рядом кузена Лиды – упрямого, как мул, и ещё менее сообразительного.
– Только тебя тут опять не хватало, – вздохнул Юстас.
Мануэль повторил свою тираду на испанском, значащую просто:
– Что с Лидой?
– У меня нет на тебя времени, – отрезал Юстас. – Мне предстоит разобраться с другими идиотами.
– Я хочу увидеть Лиду, – настаивал Мануэль.
Юстас выбрал следующую рацию и решительно произнёс в неё:
– Команда А, жду ваш отчёт. И я не хочу слышать никаких глупостей, никаких иностранных фраз, никаких международных перепалок, ничего, кроме отчёта о ходе операции!
Рация ответила нестройным дуэтом:
– In Munchen steht ein Hofbrauhaus, eins, zwei, gsuffa![38]
Мануэль обошёл Юстаса и теперь стоял по другую сторону стола. Не обращая внимания на поющую рацию, он повторил:
– Скажи мне, где Лида?
Юстас в замешательстве обратился к рации:
– Вы там что, все пьяны?
Мануэль грохнул кулаком по столику, так что рации подпрыгнули.
– Скажи, где Лида?
Юстас сердито уставился на него.
– Разве не видишь, что я занят?
– Я не доверяю твоим дружкам. Мне нужна Лида. Лида! Лида!
Юстас уловил знакомое слово в этой фразе.
– Ах Лида? Твоя кузина, да? Ты о ней спрашиваешь?
– Лида, – подтвердил угрюмый и непреклонный Мануэль.
Юстас обвёл рукой с зажатой в ней рацией раскинувшийся вокруг город.
– Лида, – сказал он, – сейчас колесит по Парижу на велосипеде. А теперь проваливай.
– Лида, – повторил Мануэль.
Юстас вскочил со складного стула, потрясая рацией перед носом Мануэля, и заорал:
– Сгинь! Ещё на одного идиота и на один язык больше, чем надо! У меня нет на тебя ни времени, ни терпения. Проваливай, или я… я… – Юстас запнулся, размахивая обеими руками. – Я сброшу тебя с крыши!
Возможно, Мануэль говорил только по-испански, и то на довольно корявом южноамериканском диалекте, но он неплохо разбирался в интонации и мимике. И он оказался достаточно догадливым, чтобы отступить от Юстаса и его мелькающих в воздухе рук, приговаривая:
– Ты за это поплатишься! Ты ещё об этом пожалеешь!
– Убирайся! – завопил Юстас. – Вон, вон, вон, вон, вон!
Мануэль ушёл, бормоча что-то по-испански. Юстас отбросил всё ещё поющую по-немецки рацию и схватил другую.
– Кто-нибудь, скажите хоть слово на английском! – рявкнул он в неё.
В ответ немедленно раздался сердитый задиристый голос Брадди:
– А ты-то на каком клятом языке говоришь, на хинди?
– Слава богу, – выдохнул Юстас. – Знакомый голос! Ты где?
– В этом чёртовом грузовике, чудила, – ответил голос Брадди. – А ты где?
– Где я? – Озадаченный вопросом, Юстас огляделся, прежде чем ответить. – Я на
