Секретные люди - Николай Свечин
Что еще? Переформирован Гвардейский резервный инженерно-саперный полк. Это единственная часть, на вооружении которой стоит новое оружие – огнеметы.
– Какие еще огнеметы? – насторожился штабс-капитан. – Я слышал невнятные описания: из трубы летит пламя, сжигает все перед собой… Это же фантазия! Одна пуля попадет в резервуар с адской смесью – и конец его расчету!
– Увы, Брюшкин, не фантазия. Скоро они появятся на Западном фронте, а затем и вас начнут боши поджаривать. Передай начальству, пусть будут готовы. В полку двадцать отделений, их делят по всем армиям, там, где готовится наступление на подготовленную линию обороны. Еще разрабатывают удушающие газы. Внедрили в пехотные дивизии минометы для сопровождения атаки. В пятнадцать раз выросло производство тяжелых орудий калибра сто пятьдесят два миллиметра. Следующий год станет рекордным по количеству убитых людей… Будь проклята война!
Федор-Фридрих отхлебнул из рюмки, сморщился и продолжил:
– Я беседовал с генералом Вристбергом, это начальник одного из отделов Военного министерства. Он предложил каждой из уже существующих дивизий выделить по одному батальону для формирования новых. Теперь вместо двенадцати в дивизиях будет по девять батальонов. Такими легче управлять, но для некоторых операций эти дивизии окажутся слишком слабыми. Так что не удивляйтесь, если узнаете о росте числа номеров, – сил от этого у тевтонов не прибавится…
Далее, есть информация о секретных планах в Персии. Германская разведка готовит диверсию в нашей Закаспийской области. Область граничит с шахскими владениями, и в ней скопилось много военнопленных – германцев и австрийцев. Решено устроить в лагерях вооруженное восстание. Для этого в притонах уездного города Серахса фанатики заготавливают склады с винтовками и патронами. Имеются даже пулеметы. Занимается доставкой оружия германский военный агент в Персии граф Каниц. А непосредственно протаскивает транспорты с оружием некий Барух. Он перс, люто ненавидит русских. Особая примета – припадает на левую ногу, ее прострелили Баруху наши пограничники.
Буффаленок перевел дух, махнул очередную рюмку, закусил куском сыра и продолжил:
– А вот тебе другая шпионская история. В окрестностях мыса Пицунда имеется тайная база германских подводных лодок. Которую, представь себе, покрывают и равиталируют[75] туземцы. Лодки скрытно заходят и выходят из маленькой бухты. С гор им подают световые сигналы. Чужих туземцы не пускают, окрестности находятся под их охраной. Проникнуть туда военной силой трудно – германцев предупредят, и они уплывут. Думайте, как выкорчевать это гнездо. Запомни фамилию: Евгений Нордманн, вольноопределяющийся Дикой дивизии. Он лечится в Гаграх будто бы от наркотической зависимости, а сам – резидент германской разведки.
Еще что? И немцы, и австрийцы легко читают ваши радиограммы! Хоть коды и меняются, но редко и примитивно, новые легко разгадываются противником. Плюс наши… зеваки?
– Думаю, ты имеешь в виду слово «раззявы», – предположил Павлука.
– …раззявы регулярно нарушают шифродисциплину. При разведках созданы специальные подразделения, они используют радиокомпасные станции[76] для обнаружения наших станций искрового телеграфа. Также австрийцы изобрели особые аппараты прослушивания телефонных линий. Подключаются где-нибудь в лесу к проводу и все узнают из штабной болтовни. Пусть командование обратит на это внимание.
Собеседники сделали паузу. Гезе приехал в загородный особняк якобы для того, чтобы подмести листья на дорожках сада. Поэтому он взял метлу и отправился махать ею. Закончив с дорожками, вышел на улицу и почистил тротуар перед домом. Заодно посмотрел, не шляются ли поблизости незнакомые личности.
– Все вроде тихо, – сообщил Федор Павлуке, запирая входную дверь. – Я здесь ночую, так что время у нас еще есть.
Они опять сели за стол, но говорили уже не о делах, а о жизни. Маршрутник спросил:
– У тебя два сына, сколько им?
– Старшему четырнадцать, младшему десять.
– Надеюсь, война кончится раньше, чем старшего призовут.
– Сам на это очень надеюсь, – ворчливо сказал резидент. – Так страшно смотреть, как молодые люди, которым жить да жить, заводить семьи, растить малышню, – уходят маршевыми ротами на фронт.
– Дети не знают?..
– Нет, конечно. И жена не знает, считает, что я типичный буржуа. Успешный, в меру заботливый. Иногда во сне я говорю по-русски, так она утром смеется: никак не забудешь свои каторжные привычки![77]
– Если, не дай бог, ты провалишься, что с тобой сделают? – задал опасный вопрос маршрутник.
– Тоже думаю об этом постоянно, – признался Фридрих-Федор. – Если сочтут, что я немец, – повесят. А если удастся доказать, что русский, засланный нелегал, то могут и оставить в живых. Чтобы обменять на своего какого, попавшего к вам в лапы.
Федор с Павлукой проговорили почти всю ночь. Утром Буффаленок сказал:
– Так хочется написать и передать с тобой два письма: одно Виктору Рейнгольдовичу, второе твоему отцу. Но нельзя.
– Нельзя, – сокрушенно подтвердил штабс-капитан. – Адрес выучил?
Он передал резиденту новый «почтовый ящик» в Голландии.
– Выучил, бумагу сжег.
– Собираемся?
– Собираемся.
Они посидели минуту на дорожку, зная, что теперь увидятся не скоро. И то Брюшкин везунчик – поговорил сейчас. Николка, Таубе, Лыков лишены такого счастья…
Утром автомобиль промышленника Гезе выехал из гаража загородного особняка и помчался по Грейфвальдерштрассе к центру. Напротив рощи Фридрихсгайн мотор остановился, хозяин заглянул в аптеку. Пока его не было, открылась задняя дверца мотора, вышел молодой человек, на вид добряк добряком, и скрылся в переулке. Никто не обратил на него внимания.
Задание было выполнено, штабс-капитану пора было возвращаться домой. Вся рискованная командировка прошла на редкость благополучно, он даже удивлялся. Ни сучка, ни задоринки. Неужели так будет до родного порога?
Как оказалось, свой лимит везения разведчик выработал с излишком. Он приехал на Квицоштрассе, забрал вещи у хозяйки, расплатился за постой. Заглянул в «Черный орел», где дернул с Фрицем хорошую порцию «доорнкаата». И отправился на Штеттинский вокзал, чтобы сесть в поезд до порта Засниц на побережье Померании, откуда пароходом добираться до шведского Треллеборга. Сидя в буфете, Павел вдруг почувствовал, что кто-то очень недобро смотрит ему в затылок. Он быстро обернулся и увидел знакомое лицо. Это был филер тайной полиции, который много лет дежурил на пограничной станции Эйдкунен, первой на германской стороне, если ехать из России. Таких наблюдательных агентов было около десятка; именно их упомянул Таубе – как в воду смотрел… Филеры обладали феноменальной
