Секретные люди - Николай Свечин
Это означало провал. Топтун, поняв, что его тоже узнали, быстрым шагом выскочил на улицу. Павел инстинктивно двинулся следом, еще не зная, что будет делать. Наблюдательный агент стоял у закрытой машины и что-то говорил сидящим внутри людям.
Маршрутник принял решение мгновенно. Он подошел и приложил германца кулаком в шею. Тот рухнул, а Павел поставил чемодан на асфальт, нагнулся, взялся за подножку и одним сильным рывком повалил авто набок. Изнутри послышались крики и звон разбитого стекла. А штабс-капитан подхватил саквояж и, ловя на себе недоуменные взгляды прохожих, двинулся прочь. Ему очень хотелось дать стрекача. Но он переборол желание и спустился в подземку неспешным шагом.
Что же делать дальше? Германцы скоро догадаются, что «Русский Геркулес» почтил Берлин своим визитом. И устроят облаву на всех выездах из города. Выскочить из него штабс-капитан не успеет. Лучше несколько дней отсидеться. Мысль работала лихорадочно и вскоре выдала результат. Лыков-Нефедьев спешно добрался до «Черного орла» и ввалился в заведение в растрепанном виде. Подошел к Фрицу, очень удивленному его возвращением, взял за пуговицу и сообщил новость. По пути на вокзал зашел-де на почтамт проверить, нет ли ему телеграмм пост рестант[79], и увидел депешу от кассира. На фабрику без предупреждения явился хозяин, рвет и мечет, ищет своего управляющего…
– Видите ли, Фриц… Как бы сказать помягче, чтобы быть понятым? Хозяин жадный, платит мало. И мы с кассиром его маленько пощипали. Может, и не маленько… Короче говоря, мне не надо сейчас показываться на фабрике. Лучше выждать несколько дней. Пусть этот негодяй устанет ждать, гнев его остынет, а там видно будет.
– То есть вы хотите немного пожить у меня, в той же комнате? – сообразил Шульц.
– Да. А чтобы вам было интересно помогать мне, повысим плату с шести марок в сутки до двенадцати.
– Согласен! – сразу же воскликнул ресторатор. – А вы, оказывается, хитрый. На много общипали хозяина? Сколько взяли бумажек цвета детской неожиданности?
Фриц имел в виду купюры в тысячу марок, которые в Германии были легкомысленного светло-коричневого цвета.
Так маршрутник лег на дно. Еще четыре дня он слушал грохот поездов, проезжающих под окнами. На улицу жилец не казал носа и всем видом изображал позднее раскаяние. Фриц приносил ему свежие газеты. В Берлине издается около тысячи газет и журналов, поэтому недостатка в прессе не было. На пятый день Венцель Румменсфельд вручил хозяину пятьдесят марок, взял две марки сдачи и якобы уехал в Рур, сыпать пепел на голову. На самом деле он двинулся с пересадками к голландской границе. Поездов и автобусов «химик» избегал, предпочитая частные экипажи. Наступил декабрь, резко похолодало, а ему приходилось ночевать в деревенских харчевнях без удобств, лишь бы не показывать паспорт. Наконец разведчик добрался до пограничного пункта Клеве. Ему надо было попасть на другую сторону, в город Неймеген. Как это сделать? Идет война, прежние приемы контрабанды во многих местах не действуют. Хоть Голландия придерживается нейтралитета, строгости на пропускных пунктах усилены.
Штабс-капитан решил идти напролом. Он приготовил служебную книжку обер-лейтенанта Гуго Вульфиуса с вкладышем за подписью Людендорфа, вошел в пункт пограничного досмотра, отозвал фельдфебеля и сказал командным тоном:
– Вот, смотрите, только никому ни слова.
Тот внимательно прочитал документы и встал по стойке «смирно»:
– Жду ваших приказаний, господин обер-лейтенант.
– Мне надо пройти контроль с отметками обеих сторон, но так, чтобы никто из толпы меня не видел.
– Я не могу сам это сделать, мне необходимо разрешение командира, – твердо ответил нижний чин.
– Какого именно?
– Начальника пропускного пункта лейтенанта Пфальц-Зарке.
– Зовите его сюда, и побыстрее.
Фельдфебель телефонировал в город, и вскоре подошел пограничный офицер. Он тоже изучил бумаги и сказал:
– Но здесь ничего не сказано про переход границы. Можете появляться в штатском платье в запретных зонах – ну и появляйтесь на здоровье. А разрешение на переход может дать только мой начальник, командир бригады. Если хотите, я сопровожу вас к нему. Мне на ваш счет никто ничего не говорил.
Вульфиус грозно свел брови:
– Вам и не положено знать такие вещи, тут секретная операция большой важности. Скажут потом, когда я перейду границу. Спросят, чем вы мне помогли… Подпись генерала Людендорфа для вас, выходит, пустая бумага? А вот это тоже ни о чем не говорит?
Он согнул руку в локте, задрал рукав и показал лейтенанту запонку красного стекла. Тот потрогал ее, нащупал вырезанные бюсты кайзера и его канцлера и тотчас же вытянулся:
– Виноват. Гельмут, проведи господина Вульфиуса…
– Руммельсфельда!
– …господина Руммельсфельда через контроль и помоги ему без огласки поставить отметки в документах.
Через полчаса Павел был на территории Голландии.
Глава 6
Новое задание Николки
Разгром 3-й турецкой армии был ужасающим. 9-й корпус целиком попал в окружение и сложил оружие. 10-й благодаря очередной нерасторопности генерала Берхмана сумел частично унести ноги обратно за перевалы: спаслось аж 3000 человек. От 11-го корпуса уцелела треть. Всего из тех 130 000 солдат, которые начали Сарыкамышское сражение, вернулся на исходные позиции лишь каждый десятый. Их героические усилия помогли сохранить костяк армии и остановить русских на Кепри-кейских высотах.
Турнагельский лес победители прозвали «лесом смерти». Почти под каждой сосной они находили мертвых аскеров – либо замерзших, либо скончавшихся от ран, не дождавшись помощи. Госпитальные палатки перевязочных пунктов были набиты трупами, их считали десятками и сотнями. Голодные, полуживые от холода, солдаты сдавались целыми ротами. Всего в плен попало 25 000 человек, в том числе много офицеров.
Выдающийся подвиг совершил командир четырнадцатой роты 154-го Дербентского полка капитан Вашидзе. Он захватил сначала в штыковой атаке батарею противника из 8 орудий. Но затем его окружили значительные силы турок – как
