Секретные люди - Николай Свечин
Лыкова-Нефедьева неприятно поразило огромное количество гуляющих по улицам офицеров. Казалось, их в столице Закавказья больше, чем в окопах! Лощеные, раскормленные, без орденов на мундирах и без костылей в руках, они густо усеяли главный проспект. И торчали во всех духанах, шашлычных и ресторанах. Среди золотых погон часто встречались люди в полувоенной форме – так называемые земгусары. Городские самоуправления и земства учредили в помощь армии многочисленные организации, занимающиеся поставками на фронт оружия, продовольствия и боевого снаряжения. Дело было нужное, особенно если учесть, как плохо обстояло со снарядами и винтовками. Но к организациям примазалось множество мужчин призывного возраста, уклоняющихся таким способом от мобилизации. Они ходили толпами, приставали к барышням, пили кахетинское и громко обсуждали военную кампанию, ругая на все корки генералов. У Николая в зимних боях выбыла из строя почти целиком команда разведчиков, уцелели всего четверо, включая его самого. А тут батальоны тыловиков оккупировали увеселительные заведения и не желали из них отступать… Фуражки набекрень, а хвост винтом! На фронте таких называли дезертирами на законном основании и презирали. Второе прозвище малодушных было – члены Общества спасения самого себя. Еще в госпиталях скопилось много «контуженых». Контузия – не рана, ее легко симулировать, вот и потянулись в лазареты прошедшие первые бои и испугавшиеся. Таких в окопах именовали «сконфуженные»… В психиатрические лазареты выстроилась очередь из офицеров, не желающих воевать, – там было легче всего получить вторую категорию[85].
Николай отпустил извозчика на Эриванской площади и дальше пошел пешком. С кислым выражением лица поручик козырял офицерам, а толпы земгусаров проходил насквозь так, что те шарахались в стороны. Георгиевский темляк на шашке придавал ему уверенности. Так и добрался до «Палас-отеля». Уселся на втором этаже, заказал контр-филе легюм[86], плов с каурмой и бутылку цинандали. Вокруг не обнаружилось ни одного знакомого, и разведчик обедал в одиночестве.
В перерывах между подачами он листал газету «Кавказ». Новости были так себе. В Пятигорске на трамваях появилась первая женщина-кондуктор… В Баку задержан некий Акшильдор, ходивший на костылях, позванивая сразу четырьмя Георгиевскими крестами. Разговаривавшие с ним офицеры заметили, что герой путается в названиях полков и деталях своих подвигов, и отвели в полицию. Действительно, оказался самозванец… Депутат Думы от правых Хвостов внес заявление за подписями 30 депутатов о необходимости организовать особую комиссию «по борьбе с немецким засилием во всех областях русской жизни»… Первой лептой для организации в Сочи военно-промышленного комитета стало пожертвование купцом Малкиным 100 пудов чернослива… Совет Министров намерен отменить ограничения в правах евреев повсюду, кроме Петрограда, Москвы и мест размещения резиденций государя… В Швецию прибыли из германского плена первые русские инвалиды – 250 человек, в том числе 5 офицеров. Многие из них калеки, без рук и ног. Другие изнурены болезнями, нажитыми в плену на тяжелых зимних работах, плохо одеты и обуты. Говорят, что их кормили впроголодь: суп на воде, мяса нет, и всего фунт несъедобного «военного» хлеба из суррогатов…
Вздохнув (в душе поручик больше всего боялся именно угодить в плен), Николка отправился в телефонную кабину. И уже через десять минут услышал в трубке искаженный расстояниями голос отца.
Они проговорили четверть часа. Николай узнал, что его сын Ванечка переболел ветрянкой и что он скучает по своему боевому папаше. Анастасия тоже переболела, но перенесла хворь на ногах. Павлука воюет на Северо-Западном фронте, занимается тем же, чем и раньше (отец имел в виду агентурную разведку). Дядя Витя застрял в Ставке, его назначили генералом для поручений при начальнике штаба Главковерха. Все три дочки Титуса записались в сестры милосердия, а сын пономаря в их бывшей деревне Нефедьевке погиб под Варшавой.
В конце разговора отец сказал:
– Зайди к полицмейстеру Тифлиса подполковнику Завадовскому, я послал ему телеграмму для тебя.
– А что в ней? – поинтересовался сын.
– Это не по телефону, прочтешь – узнаешь. Прошу там об одной услуге…
– Но я скоро отбываю в Персию!
– А мне и нужно узнать кое-что именно в Персии.
– Понял, сейчас навещу подполковника.
– Держи меня в курсе дела, это важно.
– Пап, – спохватился Николка, – а мне вчера сам Юденич вручил георгиевское оружие!
– Да? Вот ты у меня молодец. Как нога? Нормально? Слава богу! Напишу сейчас барону, он сам кавалер золотого оружия, пусть порадуется за тебя. Обскакал ты в наградах брата! А за что дали?
– Моя рота захватила их горную батарею. Австрийские «шкоды» калибра семьдесят пять миллиметров.
– Но ведь по статуту за такое полагается крест! – воскликнул отец. Связь на короткое время прервалась, потом статский советник заговорил снова: – Почему же шашка?
– Не знаю, пап. Возможно, потому, что горные орудия считаются второсортными в сравнении с полевой артиллерией. Но убивают они ничуть не хуже! У меня двадцать человек отдали жизнь, атакуя ту батарею…
Закончив разговор, передав всем приветы, Лыков-Нефедьев отправился выполнять поручение отца. Тот мужчина серьезный, зря сына-офицера отвлекать от дел не будет.
Так и оказалось. Полицмейстер через секретаря передал ему телеграмму из столицы. Алексей Николаевич просил Чунеева навести справки о некоем Нургалие Мирзабуле. Этот персидскоподданный держал ломбард в Москве на Маросейке и был выслан из пределов Российской империи навечно, как порочный иностранец. Сыщики поймали его на скупке краденого, выгнали, а потом выяснилось, что Мирзабула являлся германским шпионом. И не рядовым агентом, а резидентом в обеих столицах. А теперь продолжает вредить России из Персии. Хорошо бы взять мерзавца под негласное наблюдение и установить, с кем Нургалий поддерживает переписку. Его сеть в Москве и Петрограде осталась нетронутой, вот способ попробовать разоблачить ее…
Николай даже обрадовался, прочитав экспресс[87] от отца. Есть доказанный германский шпион, сохранивший свою агентуру в столицах. Сейчас он на родине, где-то в Тавризе. Можно попробовать включить нехристя в комбинацию по обману турок через германцев. Если османы получат сведения, что русские надолго отвернулись от Эрзерума, от своих союзников, такие данные сочтут правдоподобными. «Тешкилят-и-Махсуса»[88] проглотит это на ура. У михелей сильная разведка, она редко ошибается. Обвести ее вокруг пальца – особенное удовольствие. Справиться бы только… Ай да папаша-сыщик! Как чувствовал, что сыну может пригодиться порочный иностранец с Маросейки…
Через неделю в кабинете Юденича собрались четверо. Все те, кто был допущен к разработке большой дезинформации турецкого командования. Сперва секретные люди лишь слушали, а говорил один хозяин.
Генерал от инфантерии показал на карте, что он задумал. Летом Юденич перебрасывал войска с сарыкамышского направления в Персию и на