Отцы. Письма на заметку - Шон Ашер

мнение. В самом деле, между тем, как видят происходящее офицеры английской и французской армий, нет особой разницы. Прошлым вечером я обсуждал с бесподобным старым генералом «Где-то во Франции»[19]. Мы были в нескольких милях от одного городка, и местность кругом обшаривали немецкие и французские прожектора. Я спросил генерала, знает ли он, кто его визави со стороны гуннов. «Вполне, – сказал он. – Уже не первый месяц». (Он назвал мне его имя.) «Он старик, и, надо думать, у него подагра. Я ему то и дело мешаю спать по ночам моими пушками. Он всегда выходит из себя. Разгорячится и давай палить куда ни попадя. Должен сказать, Германия из-за него теряет немало боеприпасов». Ну разве не похоже на речь английского офицера?

11 вечера. Только что вернулся с идиотского киносеанса в «Ambassadeurs». Там было полно паршивых картин о войне и только один забавный фильм, о мальчишке, которого отшлепал рыбак за то, что он бросал камни в реку. Так что он вернулся к отцовскому каравану (они были цыгане), взял крокодилью шкуру и нацепил на собаку. В общем, как ты можешь догадаться, рыбак не обрадовался, увидев, как к нему мчится на всех четырех небесно-голубой крокодил, точно адский демон. А потом собачий крокодил стал носиться по округе, вызывая понятное недоразумение и панику.

Четверг, 9 утра. Только что отбыл в Булонь и только что получил твое письмо от 20-го с описанием твоего постоя у мэра с его дочкой Марсель, и с аморальной удачей Грейсона с местной Гэби. Сожалею насчет еды, но Бэйтман[20] со своей стороны сделает все возможное. Ты должен получить пачку моих писем, когда будешь на месте, потому что я тебе регулярно писал. Теперь меня ждет Gare du Nord[21] и адская толкучка на платформе.

Неизменно,

Папа

* * *

Суббота, 25-е сент. 5.30 вечера

Дорогой П —

пишу наспех, так как мы выдвигаемся в ночь. Окопы передовой в девяти милях отсюда, так что марш будет не очень долгий. Это тот РЫВОК, который решит дело & закончит войну. Пушки оглушительно грохочут с самого утра, безостановочно. Нам надо прорваться во что бы то ни стало, так что в окопах мы не засидимся, & это большая удача.

Забавно думать, что завтра будешь в самой гуще этого. Будешь встречать артобстрел не в окопах, а на поле боя. Это одно из преимуществ Летного дивизиона, приходится все время двигаться. Прошлым вечером мы одолели маршем 18 миль под проливным дождем. Лило как из ведра, без перерыва.

На это великое наступление возлагают огромные надежды, словно бы оно определит исход войны. Ты не представляешь, какие грандиозные вопросы решатся за несколько ближайших дней. Очень может быть, что это мое последнее письмо на какое-то время, так как у нас не будет времени на письма следующую неделю, но я постараюсь слать открытки полевой почтой.

Что ж, бывайте, старички.

С любовью

Джон.

Передавай любовь Джерри.

ДжК

* * *

Бэйтман / Бёруош / Сассекс /

12 нояб. 1915 г.

Дорогой Лайонел

[…]

Нам сообщили, что наш мальчик «ранен и пропал без вести» 27 сент. – с битвы при Лосе, и с той даты мы не получали никаких официальных известий. Но все, что мы можем узнать от людей, указывает на то, что он мертв и вероятно сметен артиллерийским огнем.

Тем не менее сбылось его заветное желание, и ему не пришлось просиживать в окопах. Гвардейцы пошли в лобовую атаку, два взвода на батальон. Он вел правый взвод больше мили по открытой местности под артиллерийским и пулеметным огнем и свалился у дальнего рубежа атаки, разрядив свой пистолет в здание, полное немецких пулеметчиков. Его командир части и ротный командир рассказали мне, как он вел их, и раненые это подтвердили. Он был старшим знаменосцем в свои 18 лет и 6 недель, год пахал как черт в Уорли и знал гвардейскую службу на зубок. Его называли одним из лучших младших офицеров, он был инструктором физ. подготовки и связистом. Короткая была жизнь. Как жаль, что год работы пошел прахом в один день, но… многие люди в нашем положении, и это вселяет мужество. Жена переносит это с удивительной стойкостью, хотя она, конечно же, цепляется за надежду, что он в плену. Я видел, на что способна артиллерия, и не питаю иллюзий.

Мы продолжаем громить врага в своей совершенно безумной английской манере. Мальчишкам на передовой задора не занимать (артиллерии у нас хватает), и гунны гибнут что ни день. История не нова. У Наполеона были победы за победами, и все же он почему-то не продвинулся дальше острова Св. Елены.

[…]

Что ж, старичок мой, постарайся беречь себя и держаться в форме. У нас впереди чертовски нелегкий год, но после, думаю, с нас хватит.

Неизменно,

Редьярд

12

Не забывай папу

Ричард Хардинг Дэвис – известный драматург, писатель и журналист – получил признание благодаря своей неустанной, беспрецедентной работе военного корреспондента во время Испано-американской войны. Когда он написал нижеследующее письмо своей дочери, Хоуп[22] (свое имя она получила в честь героини популярного романа отца, «Солдаты удачи»), ей было девять месяцев, а он был во Франции, освещая Первую мировую войну. Полгода спустя, вернувшись после долгих передислокаций за океаном домой, в Маунт-Киско, штат Нью-Йорк, он потерял сознание и умер, диктуя телеграмму по телефону. Множество людей уважали и обожали Ричарда Хардинга Дэвиса, но родной дочери было не суждено по-настоящему узнать его.

Ричард Хардинг Дэвис – Хоуп Дэвис

24 октября 1915 г.

24 октября

ДОЧУРКА МОЯ, столько недель прошло с тех пор, как я видел тебя, что ты теперь уже можешь сама прочитать это письмо без того, чтобы мама заглядывала тебе через плечо и помогала с длинными словами. У меня шесть наборов твоих фотокарточек. Каждый день я их вынимаю и меняю. Не меняю только те, что мамочка вставила в стеклянные рамки. А еще у меня всякие сладкие фрукты, и шоколадки, и красные бананы. Как хорошо, что ты подумала как раз о том, что нравится папе. Кое-что я отдал маленькому мальчику и девочке. Я с ними играю, потому что скоро моя дочка будет такой же большой.