Коллаборационисты. Три истории о предательстве и выживании во время Второй мировой войны - Иэн Бурума
Даже голландские нацисты представлялись немцам kleinstädtisch, местечковыми. Как бы они ни старались подражать напыщенным манерам своих немецких товарищей и устраивать массовые зрелища в их духе, голландские нацисты все равно выглядели убого. Их «лидер» Антон Мюссерт, низенький, полный, румяный инженер, в своих сапогах для верховой езды и нелепой черной форме внушал скорее смех, чем ужас. Возможно, он был развратником, фанатиком и жаждал власти, но – не прирожденным убийцей. Когда гиммлеровские отряды СС в 1934 году устроили чистку в нацистских рядах, убив лидеров штурмовиков (СА) в баварском отеле и в тот же день расправившись с другими политическими противниками, Мюссерт был настолько потрясен таким «непорядочным поведением», что летом 1935 года отказался встречаться с Гиммлером. Пока во время немецкой оккупации ему не указали на его промахи, Мюссерт позволял даже некоторым евреям вступать в нацистское движение, если те были его искренними сторонниками. Неудивительно, что Гитлер всегда презирал голландского лидера, считая его скучным мещанским националистом.
Фридрих Вайнреб отчасти разделял это мнение о голландцах. Но в своем презрении он не делал разграничений. Он также презирал большинство евреев, особенно светских.
Из довольно невнятных воспоминаний о его юности может показаться, что молодой Вайнреб был столь же равнодушен к политике, как Феликс Керстен, который жил всего в нескольких улицах от него. Больше всего его интересовало духовное «путешествие» по мистическим граням ортодоксального хасидизма. Возможно, это отражает эпоху, когда книга была написана, 1980-е годы, в то время ее автор прекрасно зарабатывал в Швейцарии в роли духовного гуру и посвящал своих последователей в тайные коды Библии. Мы знаем, что практическая жилка у него тоже имелась.
Едва набрав достаточное количество баллов на школьных выпускных экзаменах, Вайнреб поступил в бизнес-школу в Роттердаме. Он бы предпочел изучать философию или литературу, но его отец счел, что бизнес – более надежная сфера, а отец, несмотря на слабое здоровье, всегда настаивал на своем. Поскольку снимать комнату в Роттердаме он себе позволить не мог, Вайнреб ездил на учебу из Схевенингена. Однокурсники вспоминали, что он всегда ходил в обносках и держался особняком.
Катастрофа случилась в 1931 году: отец Вайнреба умер от сердечного приступа. После смерти матери в том же году Вайнреб и его брат Эдмонд остались без средств к существованию. Эдмонду пришлось бросить школу и занять отцовскую должность агента немецкой табачной компании. Фридриху продолжить учебу помог его профессор в Роттердаме: он устроил его на работу в экономический исследовательский институт. Об Эдмонде практически ничего больше не известно. Вайнреб его почти не упоминает. Видимо, они не слишком ладили. Эдмонд увлекся сионизмом, что его старший брат, разумеется, презирал. В 1942 году Эдмонд был среди первых евреев, которых арестовали нацисты. Он погиб в австрийском Маутхаузене, одном из самых страшных концлагерей, где надзиратели СС развлекались, сбрасывая истощенных заключенных в глубокий каменный карьер.
В мемуарах Вайнреб изображает себя luftmensch, мечтателем, человеком не от мира сего. Опять же по его собственному рассказу, из-за нехватки круга общения он был глубоко несчастлив. Гои и светские евреи не понимали его религиозного рвения и даже смеялись над ним. Ортодоксы в Схевенингене были слишком узколобы и спорили о бытовой стороне религиозной жизни. Вайнреб везде ощущал себя чужаком.
Он исчерпал терпение даже тех, кто симпатизировал ему, как его профессор Ян Тинберген, который впоследствии станет первым лауреатом Нобелевской премии по экономике. Тинберген уговаривал его защитить диссертацию в Роттердаме. Вайнреб все тянул, отговариваясь, будто заканчивает. Работу он так и не написал: то рукопись у него украли, то она сгорела, то вдруг потерялась.
Понимал угрюмого студента лишь дед по материнской линии, который переехал к родне в Схевенинген из Вены и жил с ними, пока и его не депортировали во время войны и не убили в Треблинке. По словам восхищавшегося им внука, дед Фишль понимал, что, кроме материального, существует другой, куда более важный мир, который невозможно анализировать научными методами и измерить экономической статистикой. Вайнреб заглянул в эту иную реальность на пути из Роттердама в Вену, а оттуда в Польшу. Он действительно ездил туда где-то в середине 1930-х годов. Но самые невероятные происшествия во время этой поездки, по-видимому, порождены исключительно его воображением. Не суть, главное, что они отражают иллюзорную действительность человека, жившего сплошными фантазиями. В конце концов, его интересовала именно эта, непознаваемая действительность.
Вайнреб томился от одиночества в поезде, который медленно тащился в Варшаву мимо маленьких городков, где до сих пор жили евреи, многие носили лапсердаки и штраймлы. Одно из таких местечек особенно приглянулось Вайнребу. Необъяснимая высшая сила велела ему сойти с поезда, однако путь преградил кондуктор, и поезд тронулся дальше в Варшаву. Потом по какой-то неясной причине он вернулся назад и снова остановился в этом городке. На этот раз Вайнребу удалось выйти. Он блуждал по городу в поисках места для ночлега, как вдруг его радостно окликнул человек в темном костюме. Юношу ожидает у себя местный раввин. Вайнреб решил, что это какая-то ошибка.
Но нет, никакой ошибки. Раввин давно знал, что из Голландии и Вены к нему приедет юный родственник таинственного гостя, который много лет назад оставил у него кипу тайных религиозных бумаг. Ребе не верил в магию. Он не был вундерребе. Он просто знал, что пути Господни неисповедимы. Постепенно Вайнребу все открылось: «Мне казалось, будто я попал в другой мир, словно устроился в удобной кровати и погрузился в сон»[37].
Раввин ждал Вайнреба, чтобы вместе изучать тайны Торы. Вайнреб станет gelernter, ученым. Не ученым-экономистом, не математиком, а знатоком древних текстов, в которых сокрыты тайны иного бытия. До сих пор Вайнреб ощущал себя чужаком в этом мире, но теперь он не был одинок. Ребе поручил ему миссию, стать gelernter. Дух Израиля вызволит евреев из изгнания и прольет свет на мир эгоизма и глупости.
Под Израилем он не подразумевал страну, которую тогда называли Палестиной. Вайнреб считал сионизм глупым и даже грешным недоразумением. С его ультраортодоксальных позиций, рукотворное создание политического государства Израиль было бы кощунством. Лишь появление мессии приведет народ в духовное государство Израиль.
Однако боролся Вайнреб с человеческой глупостью – лейтмотив всех его книг – не только духовными средствами. Он видел себя не только как gelernter, но и chochem, или на голландском варианте идиша goochem, то есть умным. Одно из ранних его воспоминаний – как он стоит на столе в окружении родни, которая рукоплещет ему за очередное толковое суждение. Он гордился, что он goochem.
