Коллаборационисты. Три истории о предательстве и выживании во время Второй мировой войны - Иэн Бурума

Так же он будет относиться и к нацистам, разумеется, самым бестолковым в мире. Нацизм глуп. Цель Вайнреба – перехитрить нацистов, не как gelernter, а как goochem.

Не то чтобы Вайнреб ничего не знал о политической обстановке. Хотя исторические события – приход Гитлера к власти в 1933 году, Нюрнбергские расовые законы 1935 года, Хрустальная ночь 1938 года – в его книгах не фигурируют, Вайнреб упоминает беженцев из нацистской Германии. Среди них был некий Рабинов, gelernter, отчаянно искавший работу в Схевенингене или любом другом городе учителем в религиозной школе. И лишь Вайнреб (по его собственным словам), до сих пор бедный студент, вызвался ему помочь.

По экономике Вайнреб писал на практические темы, которые становились все более и более актуальными: как накормить население в военное время, каковы последствия аннексии Австрии Гитлером и т. д. Даже будучи участником религиозного движения «Агудат Исраэль», ныне ставшего ультраортодоксальной партией в Израиле, Вайнреб был не просто luftmensch. «Агудат Исраэль» возникло в 1912 году в Силезии среди ультраортодоксов как ответ на светский сионизм. Они стремились к царству Божию. Тем временем евреи спасались бегством от нацистов, и с каждым днем найти убежище было все труднее. Вайнреб надеялся обрести пристанище в Южной Америке, например в Колумбии, Эквадоре или Перу, где евреи могли бы жить религиозной общиной. Этот выход был скорее фантастическим, чем вероятным, но Вайнреб лучше многих понимал, что́ им грозит.

В 1936 году он женился на Эстер Гутвирт, дочери ортодоксальных евреев, которые переехали в Схевенинген из Антверпена. У них родилось трое детей. Войну переживут только двое.

3. Шанхай

Япония начала войну в Азии с оккупации Маньчжурии в 1931 году, за восемь лет до начала войны в Европе.

Японское военное вторжение началось с фарса, аферы, известной как Мукденский инцидент. Вечером 18 сентября 1931 года лейтенант японской армии заложил динамит рядом с принадлежащей Японии Южно-Маньчжурской железной дорогой на подступах к городу Мукден, ныне Шэньян. Взрыв не вызвал почти никаких повреждений. Так и было задумано. Спустя несколько минут по взорванным рельсам из Чанчуня в Далянь беспрепятственно прошел поезд.

В этом и состоял план группы старших офицеров японской императорской армии. Они хотели создать предлог для войны в Маньчжурии, которой правительство и военная верхушка в Токио стремились избежать. Все лидеры Японии, гражданские и военные, признавали важность расширения интересов страны в Маньчжурии. Завладев Южно-Маньчжурской железной дорогой после Русско-Японской войны 1904–1905 годов, Япония стала контролировать и прилежащие к ней территории. Это вызвало серьезный конфликт с китайским правительством, которое считало Маньчжурию своей территорией. Японское правительство рассчитывало добиться своего не насилием, а дипломатией. Однако горячие головы из военных среднего звена настроились на более радикальные методы. Имена наиболее видных заговорщиков оказались у всех на устах и воспевались японскими СМИ того времени: Кэндзи Доихара по прозвищу Лоуренс Маньчжурский, воинственный мошенник с континента; Кандзи Исивара, заговорщик-полиглот, буддист-фанатик (такие люди были и есть до сих пор); и Сэйсиро Итагаки, дослужившийся до генеральского чина и повешенный потом за военные преступления.

В инциденте на железной дороге обвинили китайских подрывников. На следующий день японские войска напали на плохо экипированный китайский гарнизон, которым руководил Чжан Сюэлян, самый влиятельный военачальник на Северо-Востоке. Стройный, щеголеватый, выглядевший в изысканной военной форме как в смокинге, Чжан был прекрасным танцовщиком и страдал от опиумной зависимости. Он вступил в союз с Чан Кайши в борьбе против Японии, и японцам требовалось от него избавиться. И это было не просто нападение злобных японских милитаристов на свободолюбивого демократа. Известный по прозвищу Молодой Маршал, Чжан был жестоким военачальником, который симпатизировал фашизму, особенно его итальянской версии. Что не помешало ему наставить рога римскому пациенту Феликса Керстена графу Чиано, служившему в Шанхае итальянским консулом. У жены Чиано Эдды, дочери Муссолини, закрутился с Чжаном роман. (Еще одним ухажером Эдды был Генрих Гиммлер. Когда ее мужа казнили в 1944 году за попытку свергнуть Муссолини, Эдда быстро утешилась романом с каким-то коммунистом.)

Чан Кайши, как и Молодой Маршал (который умер в преклонном возрасте в Гонолулу под именем Питер Х. Л. Чан), понимал, что его войска не имеют против японской армии никаких шансов, и решил отступать с северо-востока, где Квантунская армия, маньчжурская группировка Императорской армии Японии, заняла все ключевые города. Это дерзкое выступление непокорных военных застало гражданские власти Японии, даже самого императора Хирохито, врасплох, но, как и руководство Китая, они понимали, что силы не равны, и вскоре приняли статус-кво.

Во время Мукденского инцидента Ёсико Кавасима жила в Шанхае. Жить с приемным отцом в Японии было невыносимо, и она решила попытать счастья в Китае. Перед переездом, однако, по ее собственным словам, она стала «очень странной женой». Она вышла замуж за высокого красавца-монгола по имени Ганжуржаб. Великолепная свадьба, куда пригласили всю верхушку Квантунской армии, состоялась в отеле «Ямато» в Люйшуне. Как и со всеми прочими событиями жизни Ёсико, этот маньчжурско-монгольский союз 1927 года трактуется по-разному. Ёсико утверждала потом, что ее вынудили выйти замуж и она согласилась лишь при условии, что между ними не будет никакой физической близости. По ее словам, она отличалась от других женщин. Однако приняла этот фиктивный брак ради борьбы, на которую уповали оба ее отца, – за независимость Маньчжурии и Монголии. Другие, в том числе ее брат Сяньли, говорили, что на самом деле она искренне увлеклась Ганжуржабом, которого знала еще со школы в Токио, и радовалась свадьбе. Нравилось ли ей жить среди морозных монгольских степей с семьей мужа, это уже другой вопрос.

При любом раскладе японцам этот брак был выгоден. Ганжуржаб окончил главную военную академию Японии. Его отец был генералом, который воевал на стороне японцев с китайскими националистами. Принудили ли Ёсико к этому браку или она согласилась на него, чтобы освободиться из когтей насильника – приемного отца, мы никогда не узнаем. Последнее, по крайней мере, вероятно: Ёсико предостерегала от него свою младшую сестру, когда Нанива Кавасима взял ту себе в помощницы.

Брак – по-видимому, неизбежно – вскоре развалился. Ёсико не выносила жизни при феодальном дворе Монголии, где за каждым ее шагом неусыпно следила подозрительная свекровь. Безумно скучая, принцесса бродила по ночам по местным деревням, где, по ее словам, стала легендой: «Эти монголы, – писала она, – любят выдумывать, обо мне они выдумали небылицу почище сказок из „Тысячи