Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень
1930
[ГНИМА ОФ-5269/2]
– Осторожнее! Бережнее! Мне тут Митяек не нужно.
Теперь наверх вели ступени слева и справа, но трибуна отныне будет из монолита.
В отличие от всех остальных плит облицовки, весящих от одной до десяти тонн, лишь черный лабрадор постамента под саркофаг весил двадцать тонн. Общий вес мавзолея составил десять тысяч тонн. Это тебе не доски и бревна!
Три года пообещал Наджаров, а сделали гораздо быстрее – за год и четыре месяца. Легче, чем рассчитывали, нашли все необходимые каменные материалы, живее доставляли их в Москву, а рабочие вкалывали каждый за троих, желая показать свое рвение.
Алексей Викторович Щусев
1920-е
[ГНИМА ОФ-5930/28. ГосКаталог 8220633]
Весной 1930 года мавзолей стал поверх кирпичных стен надевать на себя гранит и мрамор, а к осени уже был полностью готов.
Внутри – траурный зал в форме куба с гранями длиной по десять метров, ступенчатый потолок, посередине саркофаг. На стенах – зигзаги из красной смальты, как бы знамена. По периметру зала – широкая черная полоса из лабрадорита, на нее поставлены красные порфировые пилястры. Сама пирамида мавзолея состоит из пяти разновысоких уступов, на самом верху – портик в виде крытой галереи, образованной колоннадой.
А когда стоишь перед входом, изумрудно-малахитовая шапка Сенатской башни ложится на чело мавзолея, как драгоценный старинный колпак.
К тринадцатой годовщине Октябрьской революции все было готово для открытия усыпальницы.
В октябре 1930 года москвичи только и повторяли, что погода сошла с ума. После теплого бабьего лета уже в первых числах месяца внезапно грянула снежная буря, навалился собачий холод. «Москвотоп» постановил включить отопление пятнадцатого, а до этого жители советской столицы мерзли в своих домах, больницы заполнялись простуженными, а то и с воспалением легких. У Щусевых, конечно же, простудилась слабенькая Лида. Следом за ней слег с высокой температурой Миша. Петр ходил возбужденный, первый признак приближающегося психического срыва, смеялся над сестрой и все повторял пушкинскую строчку:
– Здоровью моему полезен русский холод!
Щусев нервничал в ожидании дня приема мавзолея правительственной комиссией. Все уже готово, но Сталин отдыхает в Сочи, вот-вот приедет, однако его все нет и нет. Наконец председатель комиссии Ворошилов сообщил Алексею Викторовичу о возвращении вождя. И тотчас осень в Москве преобразилась, резко потеплело, разрушив неутешительные прогнозы Бюро погоды, а когда дали отопление, в промерзших московских домах теперь стало жарко.
– Ну вот, он приехал и сочинское тепло к нам привез, – сказал Щусев. – Гляньте, какое солнце! Снега и след простыл.
Но в день приемки объекта снова похолодало, небо нахмурилось, того и гляди снова снег повалит. Петра к тому времени уже отвезли на лечение в клинику, Лида и Миша остались на попечении у Авдотьи, муж и жена Щусевы присутствовали вдвоем. Волновались долго, а все прошло быстро. Ворошилов показывал Сталину все снаружи и внутри, Алексей Викторович следовал за ними по пятам, готовый к ответу на любой вопрос, а когда весь мавзолей обошли, Сталин посмотрел на Щусева и сказал:
– Ну что же, товарищ Повелитель камней, поздравляю. Вы, кажется, хорошо справились со своей задачей. Айда обедать в кремлевской столовке.
И они отправились в Кремль. Алексей Викторович ожидал увидеть хоромы, но столовка оказалась отнюдь не ресторанного типа, весьма скромная, столы, накрытые льняными скатертями, сдвинуты в один ряд. Да не так-то и много собралось народу, из десяти членов Политбюро только Сталин, Ворошилов, Каганович и Молотов. Все они с женами определились на одном конце стола и сюда же усадили Алексея Викторовича и Марию Викентьевну. Стали произносить тосты за революцию и Ленина, за наше прекрасное советское отечество. Дошла очередь и до архитектора. Он сказал:
– Когда умер мой отец, я решил, что пройдет время, и на его могиле я построю большую усыпальницу. А в итоге построил мавзолей человеку, которого все мы называем отцом Страны Советов.
– Коротко и красиво сказал! – похвалил Сталин, после чего разговор оживился, все как-то раскрепостились, и Ворошилов спросил:
– А что самое первое вы построили в своей жизни?
– Охотничий домик, – ответил Щусев.
Щусевская Москва. Мавзолей Ленина
[Фото автора]
– Вот как? – вскинула бровь круглолицая жена Ворошилова. – И где же? В своем дворянском гнезде?
– Дворянского гнезда у нас не было. Отец хоть и был дворянин, но жили мы бедно.
После смерти родителей Алексея взял к себе в дом дядька. Юноше вскоре стало неловко, что он уселся на шею родственнику, и отрок начал репетиторствовать – подтягивать нерадивых гимназистов из зажиточных семей по французскому, немецкому, алгебре и геометрии. Дело пошло, о молодом репетиторе заговорил весь Кишинев, и его пригласили в одно из богатейших семейств города – к помещику Качулкову. При первой встрече землевладелец сказал Алексею:
– Чтобы процветать, молодой человек, нужно ценить копеечку. Я мог бы нанять профессора из Одесского университета и платить ему втрое больше, а то и вчетверо. Но о вас поступают такие хвалебные отзывы, что я решился сэкономить и пригласить вас.
Дети Качулкова быстро пошли вверх, и тот отрекомендовал Алексея богачам и меценатам Апостолопуло – инженеру Николаю Кирилловичу и его супруге Евгении Ивановне, происходящей из старинного молдавского рода Богдан. Сфера ее деятельности распространялась далеко за пределы Бессарабии, Санкт-Петербургское женское благотворительное общество избрало ее своим членом. В столице империи она содержала на свой счет большую квартиру и мастерскую для начинающих художников. Евгении Ивановне пришлись по вкусу рисунки Алексея, и она стала склонять его к поступлению в Академию художеств.
– Я покойному отцу обещал стать священником… – говорил ей Алексей. А она в ответ:
– Священников и без вас хватит. А не пойти по художественной стезе – великий грех будет с вашей стороны. Даже в Евангелии сказано про это. Перечитайте в Матфее притчу про талант, зарытый в землю. Ни в коем случае. Учтите, если вы станете поступать в духовное училище, я напишу про вас клевету руководству, что вы юный развратник, картежник и воришка. Что смеетесь? Ничего смешного. Кстати, тот же Христос… Разве он заповедал нам слушаться родительских требований беспрекословно? А если бы ваш отец завещал вам по окончании училища принять магометанство? Вы бы послушались?
И опять-таки в Евангелии от Матфея сказано, чтобы оставить родителей своих. Почитать их нужно, заботиться – да, но не следовать беспрекословно их пожеланиям. В
