Андрей Громыко. Дипломат номер один - Леонид Михайлович Млечин

У Геращенко действительно было много детей, и он вдруг резко ответил:

– А у вас, Андрей Януарьевич, это плохо получается, вот вы и злитесь.

Вышинский растерялся…

Министр иностранных дел, барин и сибарит, любил жизнь во всех ее проявлениях. Он мало пил, вечерами гулял на даче, но питал слабость к женщинам. В МИД у него была одна дама пышных форм, которая в конце концов стала решать все кадровые вопросы. Дипломаты перед ней унижались.

При этом он оставался одиноким человеком. Из близких людей – только жена и дочь. Никаких друзей. Впрочем, чему удивляться? В те времена все было относительно – сегодня друг, завтра враг. Какие уж тут друзья!

Если бы Андрей Януарьевич пробыл на посту министра подольше, он бы вообще убрал Громыко с дипломатической службы…

Перед отъездом в Лондон Андрей Андреевич получил аудиенцию у вождя. Сталин принял сразу трех новых послов. Помимо Громыко – Александра Семеновича Панюшкина, которого из Вашингтона переводили в Пекин, и Георгия Николаевича Зарубина, назначенного послом в США.

Панюшкин совмещал дипломатическую работу с разведывательной, а Зарубина, выпускника текстильного института, взяли на дипломатическую работу в 1940 году. Работу за границей он начал с Канады. После Вашингтона станет заместителем министра, как и Громыко.

Прибытие советской делегации во главе с первым заместителем министра иностранных дел СССР А.А. Громыко в Лондон для участия в работе подкомитета Комиссии ООН по разоружению. 18 марта 1956

[АВП РФ]

Что вождь объяснял своим дипломатам?

Сохранилась запись:

В процессе беседы товарищ Сталин дал следующие указания о задачах посла.

1. Посол Советского Союза должен хорошо знать страну пребывания, ее государственных, политических, общественных деятелей и своевременно информировать советское правительство о происходящих в стране пребывания важнейших событиях. Послы недостаточно изучают экономику страны пребывания и политическую расстановку сил в ней. Между тем посол обязан хорошо разбираться в экономике страны, уметь делать анализ экономического и политического положения страны и знать ее деловые и политические круги, которые направляют политику страны.

Имеющиеся у послов связи среди политических и общественных кругов являются недостаточными. Отсутствие у посла связей ограничивает его возможности следить за происходящими важнейшими событиями в стране, т. к. в задачу посла входит изучать страну не только по прессе, но и путем контактов с соответствующими кругами.

Посол должен быть общительным в своих отношениях с государственными, политическими и дипломатическими деятелями, не избегать этих связей, напротив, всячески их развивать; должен умело проводить беседы, выясняя во время этих бесед интересующие нас вопросы, больше слушать, ничего не обещать и не раскрывать нашу позицию по тому или другому вопросу, если она еще не выражена в соответствующих документах или в заявлениях советского правительства. Он не должен высказывать в этих беседах какого-либо нашего враждебного отношения к стране собеседника, показывая себя покладистым; [должен] уметь расположить к себе собеседника и в то же время должен осторожно относиться к тому, чтобы не позволить собеседнику вовлечь себя в какие-либо интриги.

Посол не должен изолировать себя от различных организаций в стране пребывания и в тех случаях, когда это является выгодным для Советского Союза, [должен] принимать приглашения этих организаций и выступать на их собраниях и митингах по вопросу о мире и борьбе Советского Союза за мир.

Послы являются ответственными за работу всех советских организаций в стране пребывания. Поэтому они должны конкретно руководить этими организациями.

Послы не должны входить в контакт с лидерами компартии страны пребывания и в случае необходимости [должны] дать понять руководителям компартии, что это не входит в задачу послов.

В случае попыток того или другого деятеля страны пребывания вступить в разговоры по вопросу об улучшении отношений с Советским Союзом, то посол должен выслушать эти пожелания, немедленно доложить об этом советскому правительству и в дальнейшем действовать только по получении соответствующих указаний от правительства по этому вопросу…

А отношения Запада и Востока ухудшались на глазах.

19 июня 1952 года, когда Громыко уже утвердили послом в Англию, посол Соединенных Штатов в Москве Джордж Кеннан побывал у министра иностранных дел. Вышинский, некогда столь любезный с гостями, уже не старался очаровывать иностранцев и не обратил внимания на необычно мрачное настроение посла.

Джордж Кеннан информировал советского министра, что летит по делам в Западную Германию и Англию. Пояснил: в Лондоне ему предстоит встретиться со своим начальником – государственным секретарем США Дином Ачесоном.

В Лондоне, в гостинице, где остановился посол, Кеннана посетил один из руководителей Центрального разведывательного управления Пир де Сильва. Джордж Кеннан, чтобы не злить советских руководителей, запрещал своим разведчикам рискованные операции. И все же Пир де Сильва просил посла согласиться на увеличение состава резидентуры ЦРУ в Москве.

Кеннан очень нервничал, лицо у него было бледное, руки дрожали. Разгуливая по гостиничному номеру, он говорил, что крайне встревожен успехами советских спецслужб в сфере промывания мозгов. Кеннан полагал, что они научились с помощью наркотических препаратов влиять на психику, лишать человека способности к самоконтролю, подчинять себе.

– Я боюсь, что на меня смогут повлиять с помощью радиоволн или наркотиков, – тревожился Кеннан. – И заставят сделать заявления, противоречащие интересам Соединенных Штатов. Этого нужно избежать. Я же знаю, что у ЦРУ есть таблетки, которые дают человеку, чтобы он в случае смертельной опасности мог покончить с собой.

Посол имел в виду стеклянные ампулы с цианистым калием, которые в ЦРУ выдавали агентам-парашютистам и пилотам разведывательных самолетов, летавших над Советским Союзом и Китаем. Достаточно было раскусить ампулу, чтобы смерть наступила в течение нескольких секунд.

– Я говорю совершенно серьезно, – повторил посол. – Мне нужна пара таких таблеток.

Вернувшись в Вашингтон, де Сильва пересказал слова посла Кеннана заместителю директора Центрального разведывательного управления Аллену Даллесу. В кабинете повисла тишина. В ЦРУ решили удовлетворить просьбу посла. Несколько ампул с цианистым калием переслали с дипломатической почтой в Москву, в американское посольство. Но Джорджу Кеннану они уже не понадобились.

Журналисты поинтересовались у американского посла, как ему живется в Москве.

– Когда началась война, я работал в американском посольстве в Берлине, и нас интернировали, – откровенно ответил Кеннан. – Так вот, в Москве к нам относятся примерно так же, как нацисты относились к интернированным дипломатам. Разница лишь в том, что в Москве мы можем выходить из дома и ходить по улицам. Под охраной.

Разговор Джорджа Кеннана с журналистами стал желанным поводом для того, чтобы избавиться от неудобного американского посла. 26 сентября 1952 года газета «Правда» обвинила его во лжи. 28 сентября Вышинский отправил Сталину на утверждение проект ноты, подготовленной в МИД.

Получив согласие вождя, 3 октября министр пригласил американского поверенного в делах и вручил ему ноту: «Господин Кеннан сделал заявление, в котором допустил клеветнические, враждебные в отношении