Андрей Туполев. Полет продолжается - Евгений Васильевич Шишкин

«В 1936 году коллектив авиаконструкторов во главе с А. А. Архангельским под общим руководством А. Н. Туполева разработал двухмоторный бомбардировщик СБ с весьма высокими летными данными. В процессе его испытаний выявилась потребность произвести некоторые доводки и переделки. Замечания летчика-испытателя Константина Павловича Миндера А. А. Архангельский посчитал несущественными, доводки и переделки совершенно ненужными. О возникших разногласиях между летчиком и конструктором узнал народный комиссар тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе и пообещал сам приехать на аэродром, чтобы “помирить стороны”.

Наши ребята подготовились к встрече наркома весьма своеобразно. Ведущий инженер самолета написал на фанерках краткие характеристики дефектов, установленных при испытаниях, и развесил эти фанерки на самолете: каждая вешалась там, где необходимо было произвести переделку или заводскую доработку.

Приехав на аэродром, Серго Орджоникидзе сразу же направился к самолету. За ним поспешил и А. Н. Туполев. Машина, разукрашенная фанерками, удивила наркома, а конструктора привела в негодование. Срывая надписи, он бросал их на землю и сердито выкрикивал:

– Что за номер выкинули? Не самолет, а рождественская елка. Хулиганство!

– Почему – хулиганство? – охладил его пыл нарком. – По-моему, это очень оригинальная и убедительная рекламация.

Г. К. Орджоникидзе внимательно прочитывал надписи на фанерках и спокойным голосом говорил конструктору:

– Надо устранить.

Вот нарком поднял с земли еще одну сорванную рекламацию, прочел ее и подал Андрею Николаевичу. Там значилось: “Для того чтобы снять магнето, нужно сначала снять мотор”.

– Уж это никуда не годится, – произнес Серго. – Обязательно нужно устранить.

Остановившись у стрелковой точки штурмана, вслух прочел висевшую там надпись: “Установка не жесткая и при стрельбе вызывает большое рассеивание, практически не дает возможности вести прицельную стрельбу”.

Серго рассмеялся и, обращаясь к нам, столпившимся у самолета, сказал:

– У вас получилась картина, аналогичная той, которую я наблюдал однажды на футбольном поле: громадной силы футболист бил по мячу, но никогда не попадал в ворота. – Повернувшись к Туполеву, добавил: – Не годится так, товарищ конструктор. Надо устранить.

На все эти “надо устранить” конструктору оставалось только согласно кивать головой. Кто-кто, а Серго Орджоникидзе отлично знал технику, в том числе и авиационную. Закончив осмотр самолета, нарком пригласил руководящий состав института поехать с ним.

В Кремле собрались руководители партии и правительства. Серго Орджоникидзе обстоятельно доложил о недоработках на новом самолете. Затем в деловой, непринужденной беседе, в которой участвовали и мы, были намечены практические мероприятия и сроки по устранению выявленных на испытаниях недостатков скоростного бомбардировщика. Конструктор со всем согласился, а под конец попытался охарактеризовать обнаруженные недостатки как “мелочи”, не стоящие большого внимания.

Вот тогда-то мы и услышали сказанные И. В. Сталиным слова:

– В авиации нет мелочей, в авиации все является серьезным, – говорил он. – Любая неустраненная мелочь может привести к гибели машины и экипажа.

Впоследствии это высказывание стало девизом авиаторов. Предостережение И. В. Сталина относилось в одинаковой степени ко всем, кто был причастен к авиационной технике. Серьезно подходить к любому, даже самому незначительному, на первый взгляд, явлению – это требование стало всюду насаждаться железной рукой. Дисциплинированность и аккуратность позволили избежать многих аварий и катастроф, спасли жизнь не одному летчику».

И все же удручающая статистика катастроф того времени оставила немало вопросов и к подготовке машин к испытаниям, и к качеству подготовки летного состава, и многое другое…

Что же я понимаю под этим «и многое другое…»?

Страна тяжело, кровопролитно, с большими людскими и материальными потерями выиграла войну с Финляндией. В Испании наша авиация очевидно проигрывала немцам. Мы от них отстали, и это не было секретом. В начале Великой Отечественной войны вскрылись провалы нашей военной авиации…

И типографии, и буфеты, и радиопередающие центры на борту – это хорошо, когда они есть на агитсамолете «Максим Горький». Но когда нечем воевать на поле боя – в воздухе… Это не другая тема! Эта все та же тема, а вернее – ответственность советских конструкторов, оборонщиков за производство современной военной авиации страны. Это касалось и Андрея Николаевича Туполева. Рекордов у нас было выше крыши. Амбиций и гонора тоже немало. Андрей Николаевич еще «припомнит» себе – в горячее военное время – и ажиотаж, и погоню за рекордами: «чем же мы занимались…» И некоторые конструкторы ему это припомнят.

Глава 10

Год 1937: припомнят всё

Советское индустриальное чудо… Оно случилось! Оно вершилось на глазах всего мира. Попутно с грандиозным строительством на всех направлениях Советский Союз гнался за популярностью, за рекордами, которые мог представить «загнивающей» кризисной капиталистической системе. Тем важнее была задача сохранить достоинства этого уникального народного социалистического чуда. Однако многое пошло не так, как планировалось, задумывалось, мечталось…

История непредсказуема, судьба России без политических вывихов не обходится. Никому и в голову не могло прийти, что по стране прокатится новое «чудо», изобретенное хозяином власти Сталиным. Репрессии. Самый безумный размах – 1937 год.

Для Андрея Николаевича в авиационном плане 1937 год был удачным. 5 мая его АНТ-7 первым из советских самолетов пролетел над Северным полюсом. 21 мая его четырехмоторные гиганты АНТ-6 высадили на льды полярного бассейна участников первой дрейфующей станции «Северный полюс – 1». Экипажи В. П. Чкалова и М. М. Громова на его АНТ-25 соединили СССР и США по кратчайшему пути через Северный полюс. На его самолетах был установлен ряд мировых авиационных рекордов. Торпедный катер Г-8 последней конструкции готовился к ходовым испытаниям на Черном море.

В другом плане, судьбоносном, житейском, 1937 год стал для Андрея Николаевича переломным, незабываемым, возможно, самым жестоким и трагичным.

Об Андрее Николаевиче Туполеве написано немало книг, в основном его сотоварищами, родственниками, сослуживцами. Он сам письменных мемуаров не оставил, но устных воспоминаний, записанных другими, про него много, даже остались, по утверждениям некоторых биографов, еще не изданные…

Период жизни и деятельности в 1937–1941 годах в книгах о Туполеве описан достаточно подробно – гласность перестройки дала о себе знать – с интересными деталями и некоторыми документами. Интерес к этому периоду вполне понятен. Почти весь руководящий состав отрасли накрыло репрессиями, огромный конструкторский, инженерный потенциал оказался не у кульманов и в цехах, а в следственных камерах, на лагерных нарах, часть «спаслась» – в «шарашках».

«Шарашкина контора» – попросту «шарашка» – название НИИ и КБ тюремного типа, подчиненных НКВД/МВД СССР, в которых работали осужденные ученые, инженеры и техники. В системе НКВД они именовались «особыми техническими бюро» (ОТБ), «особыми конструкторскими бюро» (ОКБ) и тому подобными аббревиатурами с номерами. Они появились при силовых органах еще в конце 1920-х годов. Большой эффективности они не показали. Их прикрыли. Но с новым наплывом образованных заключенных «шарашкам» в системе