И и Я. Книга об Ие Саввиной - Анатолий Исаакович Васильев
Из дневника:
Успех, он поглощает больше всего сил, здоровья, крови, нервов — жизни.
Профессионал особого свойства
Юрий Богатырёв. Его дневники (от дельные страницы) появились у нас, когда Ия со свойственной ей тщательностью и упорством занималась изданием альбома удивительных, тончайших, изысканного вкуса, не поддающихся словесному разъяснению рисунков Юрия Богатырёва. Не придавая особой ценности своим уникальным живописным работам, Юра с безоглядной щедростью дарил их друзьям, коллегам, знакомым. Собранные в концентрированном виде под обложкой альбома, они производят оглушительное впечатление, на меня — точно! Особая забота Юрия — ежегодное изготовление поздравительных новогодних открыток с изображением животных, олицетворяющих наступающий Новый год. Полные ласковости и юмора эти исполненные с ювелирным изяществом Юрины создания требовали многого времени и терпения. Откуда он их брал — время и терпение? Тем не менее за 1988 год (год Дракона) в его дневнике зафиксировано: “Тем, кого не сумел поздравить письменно по почте, я, кажется, отослал где-то 70 поздравлений и нарисовал 50 дракончиков. Всё это было от чистого сердца и совершенно безболезненно". Дальше следовал список осчастливленных “дракончиком". Под номером 17 — Саввина, под 19-м — Васильев Т. Я обязательно с инициалом, поскольку в нашем актерски-режиссерски-художническом мире Васильевых до… Сами знаете! И настолько “до", что когда мы — все творческие Васильевы — собрались поздравлять с юбилеем еще одного Васильева — великого танцовщика Владимира Васильева, то мы высыпали на сцену Большого под “Маленьких лебедей", вытаскивая за собой длиннющий транспарант с надписью: ВАСИЛЬЕВАСИЛЬЕ-ВАСИЛЬЕВАСИЛЬЕ… Какова была длина этого транспаранта, не помню. Ну, это так, к слову.
Стены нашей квартиры украшает много работ Богатырёва с пояснительными текстами и без них, но всегда с его фирменным автографом: “БОГА".
Они — Ия и Юра — обожали друг друга. В их дневниках, столь непохожих — лохматые, неприбранные Ии и аккуратные, с бисерным почерком Юры, — удивительно много совпадений.
Скажем, очень мало информации о событиях, связанных с ними. Все лапидарно, без эмоций: “был Юра, зашел к Ие, звонил Юра, был у Ии — пообедали, пришел Юра — пили кофе, смотрели какую-то муру по ТВ и т. д.". И сами записи мелькают на страницах с большими перерывами, неожиданно резко уплотняясь в дни, когда они вместе с театром оказывались вдали от дома на гастролях. Вынужденное “бездомье" организовывало из них вполне семейную пару: брат-сестра, а то и мать-сын. О чем повествуют по-прежнему короткие дневниковые записи: “завтракали, гуляли, репетиция, обедали, что-то покупали и т. д.". Нашлись в дневниках более-менее подробные записи, всё же скорее — “менее".
Из дневника Юрия:
“Вечером по TV на 1-й программе показали 1-ю серию телефильма режиссера П.Чухрая «Запомните меня такой» по пьесе Солнцева «Мать и сын». Понять что-либо было трудно. Единственное, что я понял, это то, что Иечка играла очень хорошо.
На следующий вечер посмотрел по TV 2-ю серию фильма П.Чухрая. Она мне понравилась больше. Лучше всех играют Саввина и Аринина. Вообще фильм ничего себе".
После повторного показа по телевидению “Открытой книги":
“В «Открытой книге» есть неплохие сцены по атмосфере. Ия играет очень хорошо, а я худ, романтичен, порывист. Сколько можно было снять фильмов со мной в тогдашней моей психофизической данности!!! Жаль, что это уже невозможно".
Гастроли в Японии:
“К Ие должны были прийти ее японские друзья, и они должны были уйти куда-то гулять. Она оставила мне ключ. Проголодавшись, я пришел к ней, навернул термос супа. Вскоре вернулась Ия, и мы стали пить чай. Посидели, потрепались, поразгадывали кроссворды. Ия правильно сказала, что мы еще будем вспоминать Японию, а вернее, время, проведенное в ней, потому что нет никаких хозяйственных и бытовых забот, кроме работы. Ох, если бы действительно ни о чем другом не думать, кроме работы".
Свой общий день рождения — 2 марта — они, как правило, справляли совместно, как в Японии…
Из дневника Юрия:
“День рождения Иички. Несмотря на дождь, немного прошлись по городу [Токио] в поисках дешевого продовольственного магазина, но так и не нашли. Придя в гостиницу, стали с Ией готовить стол. У нас в номерах лежали по торту и по розе — подарки от фирмы. Пришли гости и работники нашего посольства. Было мило, говорили тосты, выпито было всё. Иечке исполнилось 52 года, а мне — 41. Уже 41!!! Много, очень много".
…так и в Москве.
Из дневника Ии:
День рождения Юрочки. Начался день муторный, но приятный. На “Эльдорадо" [спектакль, в котором они были заняты] утром завалили цветами. Юра пришел со шкатулкой. Вечером уехали на второй спектакль. С трудом его отбила, а дома всё уже было накрыто красиво и вкусно! Пели, плясали, плакал пьяненький Богатырёв, раскладывая на полу кухни розочки из маринованного перца.
Другая запись:
Как вдруг приятно пообщаться с Юрой. И понимают тебя, и настаивать не надо, и нет комплексов, и только сожаление, что вот бы надо это рассказать, и это, и это…
Из статьи к Юриному альбому:
… Очень хотел, чтобы людям было хорошо! Жил в постоянном окружении людей. При этом он был — абсолютно одинокий человек. И друзья вокруг, и подруги, и то, и се… но всю жизнь ощущал одиночество. Это был его характер и его судьба. Людей много, но одиночество не разрушается. Так бывает, я его очень хорошо понимаю, потому что вокруг меня тоже много людей, хороших, я их обожаю, но, честно говоря, я тоже одинока. Это удел человека, который может быть кем угодно — художником, токарем, врачом, удел — Господом Богом данный человеку: чудовищное одиночество. Вот почему Юрочка, когда выпивал, плакал. Когда одиночество возникает среди массы людей и на тебя оно “накатывает" — ты плачешь.
К Олдингтону
Немалое количество времени было потрачено друзьями, коллегами, близкими людьми на бесполезные уговоры: уговаривали, просили, умоляли Ию сотворить книгу про себя. Мемуары, так сказать. Сама порой говорила: “Надо бы книжку написать".
Из интервью:
Может быть,
