Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов
Армия же восприняла данную новацию «в штыки»: командование – в силу ее «инородности» для вооруженных сил, действующих на основе единоначалия, а войсковые низы – поскольку считали комиссаров социально чуждыми себе «буржуями» и уравнивали их в своем сознании с офицерами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Помимо этого в солдатской среде, как писал впоследствии в мемуарах генерал А. И. Деникин, военкомы рассматривались и «как орган принуждения, иногда усмирения» и «уже тем самым не могли найти популярности, а отсутствие прямой, разящей власти не могло сделать им авторитета силы»[745]. Сопротивление нововведению войсковых начальников чаще всего выливалось в демарши, как, например, генерала А. А. Брусилова, потребовавшего своего увольнения с поста главнокомандующего Юго-Западным фронтом, когда в войска были назначены первые комиссары[746]. Масса же нижних чинов воздействовала непосредственно на военкомов ставшими уже привычными к тому времени способами: так, сводка военно-политического отдела штаба Верховного Главнокомандующего об эксцессах в армии с 1 по 30 октября 1917 г. зафиксировала восемь случаев оскорбления комиссаров Временного правительства и членов войсковых комитетов с насилиями над ними[747].
Тем не менее новая структура сохранилась в войсках до ноября 1917 г., продолжая расширять функции и разрастаться численно: в период подчинения комиссаров Петроградскому Совету их количество не превышало 30 человек, правительственных же военкомов насчитывалось уже более 100[748], хотя боеспособность армии и ее внутренняя стабильность продолжали катастрофически падать.
Наряду с комиссариатом в армии возникли и военно-политические органы разных типов. На первом этапе функционирования института военкомов никаких военно-политических структур – ни подчиненных комиссарам, ни независимых от них создано не было. Положение дел изменилось, когда Временное правительство учредило 5 июня 1917 г. Кабинет военного министра. В задачи нового органа входило выполнение «предуказаний военного министра по объединению деятельности Главных управлений Военного министерства и направлению всей жизни войск на новых началах». Одним из подразделений Кабинета стало политическое делопроизводство (отдел), призванное заниматься «всеми вопросами, относящимися до политической жизни войск», и согласованием «деятельности военного ведомства с общей политикой Временного правительства»[749].
В июле 1917 г. одновременно с учреждением постов правительственных комиссаров при командующих армиями и фронтами при военкомах были созданы военно-политические отделы[750]. В начале августа 1917 г. политическая часть Кабинета военного министра была развернута в Политическое управление Военного министерства, подчиненное непосредственно военному министру А. Ф. Керенскому и ставшему к тому времени управляющим делами Военного министерства Б. В. Савинкову, который и являлся инициатором создания подобного органа[751]. Оно просуществовало до 18 ноября 1917 г., когда было официально упразднено[752], но один из его отделов – культурно-просветительный – при этом не был ликвидирован, а поступил в ведение Народного Комиссариата просвещения[753], что свидетельствовало об определенном восприятии советской властью наработанного предшественниками опыта.
Иначе сложилась судьба военно-политических органов, существовавших параллельно с правительственными, но сформированных армейским командованием и подчинявшихся исключительно ему. В первые месяцы после Февральской революции при штабах Московского и Петроградского военных округов стихийно образовались военно-политические от-делы[754], причем первый из них был позже развернут в политическое управление округа[755]. Через некоторое время подобные структуры появились и в действующей армии в виде особых отделений при управлениях генерал-квартирмейстеров фронтов и армий. Они должны были заниматься «всеми вопросами, связанными с политической жизнью армий фронта и военных округов, подчиненных главнокомандующему, всеми вопросами по деятельности войсковых комитетов, съездов, а также прибывающими в штаб фронта делегациями» [756]. Вскоре было создано особое делопроизводство (отдел) в Управлении 2-го генерал-квартирмейстера штаба Верховного Главнокомандующего (иерархически высшее в системе особых отделений) с задачами разработки и редактирования проектов воззваний, обращений, приказов, телеграмм и пр., сбора сведений о политических настроениях в войсках и выработки рекомендаций Верховному Главнокомандующему по борьбе с революционными выступлениями солдат[757]. В сентябре был создан Особый отдел Управления помощника начальника штаба Верховного Главнокомандующего[758], вскоре переименованный в Военно-политический[759], что ознаменовало завершение процесса создания своеобразного Политического управления Ставки. Таким образом, Главная квартира, действуя параллельно с Петроградом, создала целую систему подчиненных ей органов, занимавшихся политической жизнью войск наряду с правительственными военно-политическими структурами.
В отличие от комиссаров и военно-политических отделов при них особые отделения рассматривались командованием как необходимый и органичный элемент существования армии в условиях революции. Когда 23 августа 1917 г. управляющий делами Военного министерства Б. В. Савинков предложил Верховному Главнокомандующему генералу Л. Г. Корнилову упразднить «во избежание недоразумений» особое делопроизводство Управления 2-го генерал-квартирмейстера при Ставке Верховного Главнокомандующего, тот воспротивился: «Политический отдел (указанное делопроизводство. – Прим. С. С.) мне нужен. Я должен знать о состоянии вверенных мне войск не только от комиссаров, но и от строевого начальства»[760].
К моменту Октябрьской революции в армии существовали две вертикали военно-политических структур – правительственная и войсковая. Первая ввиду прекращения деятельности Временного правительства перестала существовать, а вторая после проведения в ней советской властью организационных и кадровых изменений фрагментарно сохранилась вплоть до полной демобилизации старой армии в марте 1918 г., что свидетельствовало о необходимости ее наличия в то время в войсках.
Подводя итог вышесказанному, можно констатировать, что 1917 г. открыл в России эпоху глобальной социальной модернизации всей государственной системы страны. Отдельные институты старого государства были отторгнуты обществом, другие подверглись коренному переустройству. Среди последних была и российская императорская армия. Условия, в которых проводилось ее обновление, были сложными и в целом неблагоприятными. Во-первых, отведенный историей для этого срок исчислялся всего восемью месяцами. Во-вторых, выполнению указанной задачи не могла способствовать обстановка постоянной политической нестабильности в стране, вызванная развитием революционного процесса, которая дополнялась нараставшим экономическим кризисом. В-третьих, Россия продолжала быть воюющей державой, и основная часть войск находилась на фронте, где их главной задачей должно было бы быть эффективное ведение боевых действий, а не всякого рода реорганизации и
