Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов
Если посмотреть на длинный список командиров батальонов, полков и начальников дивизий неформальной добровольческой гвардии, то тип офицера-командира вырисовывается достаточно отчетливо. Как правило, это вчерашние обер-офицеры, имевшие немалый «добровольческий стаж», участники Первого Кубанского похода или похода Яссы – Дон, завоевавшие авторитет исключительно личной доблестью, не имевшие опыта командования крупными соединениями. Большинство из них многократно были ранены еще со времен Первой мировой войны, имели как минимум одну георгиевскую награду. Твердо усвоив устои и психологию взаимоотношений в своих полках, они привыкли решать сложные боевые задачи малыми силами и постоянно сражаться с численно превосходящим противником. Нередко они сознательно не вмешивались в сложившуюся в их частях «добровольческую специфику», понимая, что от нее во многом зависит успех на поле боя.
Одним из примеров такого военачальника был дроздовец генерал-лейтенант Владимир Константинович Витковский (1885–1978). На первый взгляд, его пример не вполне показателен, т. к. он не участвовал в первых походах добровольцев. Но, появившись в составе Добровольческой армии в мае 1918 г., он сумел не только проникнуться атмосферой будущей Дроздовской дивизии, но и очень скоро стать своим для дроздовцев.
Его служебный путь во многом типичен для командного состава «цветных» дивизий. Как и многие другие добровольческие офицеры, он начал Первую мировую войну в чине штабс-капитана. Командование ротой, батальоном, в 1917 г. – полком. Заканчивал войну он уже в чине полковника. 19 апреля 1917 г. за бой у деревни Трыстен 15 июля 1916 г. В. К. Витковский «по удостоению Петроградской Георгиевской думы» был награжден орденом Святого Георгия IV степени.[764] Один из немногих гвардейских офицеров в годы Гражданской войны, он сумел стать и одним из знаковых командиров и в добровольческой гвардии. В эмиграции Витковский входил в руководство Русского общевоинского союза, возглавив накануне Второй мировой войны его 1-й отдел.
Предлагаемый вниманию читателей очерк о В. К. Витковском принадлежит перу другого известного офицера-дроздов-ца генерал-майора Константина Александровича Кельнера (1879–1969). В посвященном своему начальнику дивизии материале он дал В. К. Витковскому подробную характеристику, емко и образно обрисовал личностные качества во многом типичного для «цветных» частей командира. Помимо наиболее важной черты – личной храбрости, благодаря которой он неизменно был в боях на передовой, К. А. Кельнер отметил и еще одно качество В. К. Витковского, свойственное и некоторым другим добровольческим командирам, – уважительное отношение к сложившимся в полку традициям и до определенной степени невмешательство в них.
Публикуемый очерк К. А. Кельнера написан в 1930 г. в Югославии, в небольшом городе Смедерево недалеко от Белграда. Его рукопись хранится в Государственном архиве Российской Федерации[765]. Вместе с двумя другими делами этот материал составляет не публиковавшиеся ранее воспоминания генерал-майора К. А. Кельнера о Гражданской войне. Сохранившийся вариант рукописи содержит значительный объем авторской правки текста, внесенный в него при подготовке материала к публикации. Комментарии и вставки в [] сделаны публикатором. Орфография и пунктуация приведены к современным нормам. Наиболее явные описки исправлены.
Генерал Витковский
В мае 1918 г. в Новочеркасске обратили внимание на чрезвычайно молодого генерала лет 35–37[766]. «Кто такой?» – спрашивали про него. Это был генерал-майор Владимир Константинович Витковский, зачисленный в отряд полковника [М. Г.] Дроздовского, который (отряд) прибыл в Новочеркасск в конце апреля того же года.
Юное лицо Витковского с большим румянцем, без растительности, волосы под машинку, небольшого роста, внимательные серьезные глаза, твердый подбородок. Какая-то детская застенчивость иногда проглядывалась в нем, но вдруг она неожиданно сменялась на серьезную и неуклонную твердость. Чистенький, опрятно, даже щеголевато одетый, выдержанный в обращении, в нем чувствовалась победа над собой. Он владел собой в совершенстве.
Родился Владимир Константинович в 1885 г. Окончив 1-й кадетский корпус и Павловское военное училище, он вышел в лейб-гвардии Кексгольмский полк, с которым и выступил на [Первую] мировую войну. В этом полку он получил орден святого Георгия [IV степени], а с производством в полковники получил в командование [199-й пехотный] Кронштадтский полк. Затем был произведен в генералы[767]. С развалом армии он, получив приказ о производстве и будучи в 3-й пехотной дивизии Дроздовского, назначен командиром 2-го офицерского стрелкового полка, взамен убитого в бою полковника [М. А.] Жебрака, вновь переименовал себя в полковники.
В полку его скоро начали узнавать и увидели, что юношеское лицо и застенчивость взгляда могут меняться и на стальной блеск и твердость. Не сковывая самодеятельности подчиненных, он сумел поставить их в рамки дозволенного, [когда] наконец попытки к разговору не помогали и начинавшиеся возражения обычно застревали в горле подчиненного. Отличный организатор, он как-то умел все разложить по клеточкам и ящичкам, и вещи, и дела, и распоряжения, и циркуляры. Его купе в вагоне, его комната в штабе, все обращало на себя внимание аккуратностью и системой. Всегда безукоризненно чистый, холящий свое тело, он сохранил надолго юношескую гибкость и легкость. Я слышал, будто он рано потерял отца и его воспитание – всецело дело рук и ума его матери. Вот уже про него нельзя сказать, что он маменькин сынок! Значит, были на Руси матери, сумевшие воспитать столь мужественных мужчин. В нем было что-то систематическое и педантично-немецкое, чуждое славянской расплывчатости, и это большой плюс его характера. Георгиевский эмалевый крестик удостоверял его храбрость. Это не был энтузиазм, а холодная, спокойная и расчетливая храбрость и умение владеть собой; это храбрость долга.
Ставрополь; другой день после ранения и убытия полковника Дроздовского, коего заменил полковник Витковский. Раннее туманное утро 1 ноября. Продрогшие и уставшие чины штаба полка от бессонной и холодной ночи высунулись из небольшой ложбинки, где приютились на ночь, чтобы посмотреть, что делается, и вдруг неожиданно увидели густые цепи красных, наступающих на наших. Это было развитие попытки прорыва [Красной Армии Северного Кавказа] [И. Л.] Сорокина из окружения. Все ближе и ближе подходят они, и вот наши поредевшие цепи не выдерживают и отходят. Витковский ждет, красные все ближе и ближе. Витковский ждет. Наконец красные в трех-четырех шагах от расположения штаба. Тогда Витковский спокойно спрашивает, оборачиваясь назад: «Не пора ли нам двинуться?» Двинулись, но штабная двуколка с вещами не может взять крутого подъема ложбины.
