Собаки. Письма на заметку - Шон Ашер

Всю эту зиму у нас были глубокие сугробы, и каким же счастьем было наблюдать, как Кензан-го прыгал и кувыркался в них. Своими сильными лапами он разбивал лед на ручье, чтобы напиться из него, и убегал снова, по следам, оставленным на снегу лисицей или оленем – но всегда возвращался, всеми своими чертами, своими ушами, носом и хвостом призывая меня поиграть с ним.

Я была невероятно тронута, когда услышала от г. Флейшера, что Вы ради меня расстались с любимым своим псом, и потому он приобрел для меня еще более важное значение. Я исполняюсь благодарности к Вам всякий раз, когда касаюсь его прекрасной шерсти, или же хвоста, волнующегося, как ветка сосны на ветру. Я люблю его не только как Вашу собаку, но и как послание от японского народа, дружелюбность которого сияет ярко в моей памяти.

С самым теплым приветом и с наилучшими пожеланиями, к которым присоединяется мисс Томсон.

Искренне Ваша

Хелен Келлер

13

Верьте собакам, а мужчинам не верьте

В декабре 1852 года английская романистка Шарлотта Бронте получила неожиданное предложение замужества от Артура Николса, с которым ее никогда не связывали романтические отношения; он служил помощником отца писательницы, приходского священника Патрика Бронте. Патрик был удивлен и рассержен известием, не в малой степени потому, что считал Николса недостойным своей талантливой дочери. Возникшее в семье напряжение побудило Шарлотту уехать из дома на месяц в Лондон. Там ее настигло это курьезное письмо, написанное ее отцом от лица Флосси, спаниеля, доставшегося ей в попечение после смерти ее сестры Анны в 1849 году. Бронте в конце концов все же вышла за Николса, в июне 1854 года. Патрик отказался присутствовать на свадьбе.

Патрик Бронте – Шарлотте Бронте

Январь 1853 г.

Январь 1853 г.

От Флосси – к его высокочтимой

и возлюбленной хозяйке мисс Бронте.

Любезная моя хозяйка, как имея лишь лапы, я не умею писать, но все же могу диктовать – и как мой добрый хозяин обязался перенести на бумагу все, что я хотел бы сказать – Хотя и имеет он достаточное понимание собачьего языка, пусть немногословного, но от того не менее значительного и довольного для моих нужд и выражения моих желаний, которых у меня не в достатке – опасаюсь все же, что хозяин мой не станет следовать простым выражениям моего языка, но присочинит многое в своей манере, которая для меня окажется излишне вычурной – Вы великодушно соизволили послать мне добрые пожелания, чему я весьма благодарен, и в ознаменование чего ударил хвостом троекратно о землю – Но позвольте же мне теперь рассказать Вам о своих обстоятельствах, каковыми они представлены в настоящее время, в моем небольшом мире; небольшом в Вашем представлении, но для меня огромном. Поскольку я постарел, прежние юношеские забавы не увеселяют меня более – не радуюсь я, как раньше, гоняя овец, кошек и птиц, и с костью не могу справиться, как доводилось прежде – Однако же я все еще весел, в добром здравии и настроении – И как многому я свидетель, что не стало бы происходить перед моими глазами, будь я в состоянии говорить (и благо, что мы, собаки, этого не умеем), я прозреваю многое в людской природе, что скрыто от обладающих даром речи, и наблюдаю события, находясь в положении, позволяющем мне их наблюдать, каковые, если бы мог я возвысить голос, не стал бы терпеть перед собой – Вижу я, как один обманывает другого, и все же сказывается его другом – и многие иные печальные открытия, предо мной встающие, которым Вы вряд ли поверите, если бы случилось мне Вам о них рассказать – Но одно весьма беспокоит меня, что я видел недавно – Никто не берет меня более на прогулку, ибо погода теперь слишком холодная, или же мокрая для хозяина моего, недавний же мой добрый спутник [Николс] утерял вдруг все прежнее ко мне расположение, бранит меня и смотрит на меня сердито – Я пытаюсь поведать о том моему хозяину, вид принимая беспокойный и озадаченный, голову поворачивая вверх одной стороною, приподнимая одну губу и показывая зубы, заглядывая затем ему в лицо и подвывая —

О моя добрая хозяйка! Верьте собакам, а мужчинам не верьте – Они весьма себялюбивы, и, получив власть (каковую никто в здравом уме им дать не пожелает), становятся тиранами – Что по размышлении примете Вы разумные действия в отношении и мужчин, и женщин, и собак, на то безмерно уповаю —

Искренне Ваш

старый Флосси

14

У меня не было никого, кроме нее

Теренс Хэнбери Уайт, родившийся в английской семье в Бомбее в 1906 году, приобрел известность как автор романа «Меч в камне» – первого в цикле из четырех книг «Король былого и грядущего», изобретательном пересказе легенды о короле Артуре. Детство его прошло в трудных условиях, а взрослую жизнь, по мнению его биографа Сильвии Уорнер, он провел в глубоком одиночестве. Единственной, кому он отдал свою любовь, была Брауни, ирландский сеттер, и когда в ноябре 1944 Брауни умерла, жизнь Уайта потеряла для него смысл. Убитый горем, он написал своему другу, писателю Дэвиду Гарнетту, это письмо, и двое суток сидел над телом Брауни.

Теренс Хэнбери Уайт – Дэвиду Гарнетту

25 ноября 1944 г.

15 ноября 1944 г.

Дулистаун

Дорогой мой зайчик, Брауни умерла сегодня. За все 14 лет ее жизни я проводил ночи вдали от нее всего три раза, один – когда уехал в Англию на 5 дней, один – когда был на операции аппендицита, и еще один – когда мне удаляли гланды, но дважды в год я езжу в Дублин за книгами и обратно (9 часов), и мне казалось, что необходимость этого она понимала. Сегодня выехал в 10, и эти поганые черти как-то управились уморить ее к тому времени, как я вернулся в 7. Она была совершенно здорова. Я оставил ее сегодня утром в постели, потому что встал рано. Пишу сейчас, уложив ее голову к себе на колени. Я просижу с ней ночь, но завтра утром придется ее похоронить. Что буду делать потом, не знаю. Я буду сидеть потому, что может быть, сознание уходит не сразу. Она была безупречна по отношению ко мне, более, чем