Там, где бродят каннибалы - Мерлин Тэйлор
Мрачный вид Хамфриса не предвещал подростку ничего хорошего, если он когда-нибудь попадет в лапы магистрата.
Этим я и был вынужден довольствоваться, но внутренне кипел от необходимости отложить немедленное преследование.
Хотя мы понимали, что это почти бесполезно, мы отправили капрала и нескольких полицейских на разведку по проселочной тропе, а сами вышли на поляну в лесу и разбили лагерь. Австралийский абориген или американский индеец, оба — лучшие следопыты в мире, вероятно, нашли бы достаточно знаков, чтобы привести капрала прямо туда, куда похитители забрали Даунинга. Но папуас не следопыт, он может идти только по четко видимому следу, и плохо ориентируется. Мы не были ни удивлены, ни разочарованы, когда капрал и его люди вернулись с наступлением темноты, ничего не обнаружив.
В ту ночь около нашего костра мы с неохотой решили прекратить поиски, а вместо этого устремиться в неизведанную страну и пройти через нее полукругом, который привел бы нас к внутренней миссионерской станции, откуда мы могли бы послать гонца в Порт-Морсби с сообщением, которое запустит в правительстве планы карательной экспедиции. Мы спали мало, хотя опасности для себя не чувствовали. Коренные жители Новой Гвинеи боятся темноты и не передвигаются после ночи, если у них нет факелов, чтобы осветить себе дорогу.
Полдень следующего дня застал нас в русле ручья. Весь день мы не видели врага. С горечью мы объясняли это тем, что дикари удовлетворили свою тягу к человеческой плоти и не хотят следовать за нами дальше. Тем не менее мы не стали рисковать. Часовые были выставлены в джунглях со всех сторон, пока готовилась и съедалась наша пища. Затем, поскольку мы были слишком беспокойны, чтобы курить и расслабляться, мы с Хамфрисом встали и присоединились к полицейским, которых мы оставили в двухстах ярдах ниже по тропе, по которой пришли. Мы подошли к ним тихо, потому что обнаружили их прислушивающимися к звукам джунглей и держащими винтовки наизготовку.
«Дака? (что это)» — резко спросил Хамфрис.
«Бойбой, таухада (шум, хозяин)», — прошептал один из них в ответ.
Потом и мы услышали то, что сначала различили более чуткие уши папуасов, — гул быстро приближавшихся человеческих голосов. Очевидно, тот, кто приближался, не пытался скрыть этот факт, и мы, вероятно, остались бы на месте и встретились с ними лицом к лицу, если бы не одно «но» — безошибочно звенящий среди деревьев пронзительный смех Пайе.
Хамфрис схватил меня за руку, и в сопровождении полицейских мы помчались обратно к ручью. Свисток привлек других часовых, несколько приказов заставили носильщиков со своими грузами скрыться в кустах, один или два удара ногой сбросили последние тлеющие угли костра в воды ручья. Затем полицейские и мы спрятались за валуны, где наше оружие контролировало противоположный берег в том месте, где к ручью спускалась тропа.
Последняя струйка дыма развеялась по ветру, и белые и розовые какаду перестали порхать над верхушками деревьев. Не было слышно никаких звуков, кроме журчания воды по камням в ручье и шороха ветра в ветвях. Наша засада была подготовлена, и вот-вот должен был подняться занавес перед первым актом нашей драмы возмездия.
Огромный мужчина, чьи спутанные волосы были пронизаны перьями, указывающими на убийцу первым появился на противоположном берегу. Он остановился, чтобы осмотреть ручей в обоих направлениях, и острие большого копья, которое он держал, проследило линию, проведенную его глазами. Опытный следопыт из индейцев Северной Америки увидел бы достаточно, бросив короткий взгляд на местность, чтобы предупредить товарищей о близкой опасности. Но огромный дикарь не был следопытом, и он повернулся и заговорил с теми, кто был у него за спиной и кого мы не могли видеть, а сам спустился к ручью.
Двое других последовали за ним из джунглей почти сразу же, и за ними по пятам последовал Пайе. На нем были перья казуара — значит он убил человека! Я поднял револьвер и направил оружие на его черное тело прямо над сердцем, забыв, что живой Пайе нужен нам гораздо больше, чем мертвый, и помня только, что Даунинга больше нет, а виновата в этом маленькая гадюка.
Затем оружие выпало из моей руки и с грохотом упало на землю, когда я вскочил на ноги с воплем радости. Хамфрис снова потащил меня за валун как раз вовремя, потому что здоровяк, испуганный моим неожиданным появлением, метнул в меня свое копье. Но такая мелочь меня тогда не смутила, потому что позади Пайе я увидел Даунинга, болезненно хромающего и поддерживаемого с обеих сторон голыми дикарями.
Затем Пейай отпрыгнул с берега в сторону своих товарищей и обратился к ним с речью, и я услышал, как Даунинг кричит:
«Все в порядке, мои друзья! Выходите и познакомьтесь с соплеменниками Пайе!»
Мы подошли, но осторожно, и только когда большой мужчина подошел и обнял каждого из нас по очереди, мы почувствовали себя непринужденно. Тогда мы набросились на Даунинга, вернувшегося к нам, как будто из мертвых, сжали ему руку и били по спине, пока он не стал молить о пощаде и месте, где можно сесть. Похоже, ему нравилось держать нас в напряжении, и он отказывался рассказывать, что с ним случилось, пока мы не открыли коробку с едой и не поставили кипятить чайник.
«Вчера вечером, — сказал он, набивая рот бутербродом с солониной, — я мог бы поесть мяса у папуасов, но подумал, что это может быть что-то от одного из вас, ребята, и воздержался. Я думаю, что те парни вон там (махнув рукой в сторону людей, которые вернули его к нам), недавно съели «длинную свинью». Похоже, они жарили что-то в деревне, где мы переночевали. Хорошо, что это был не я. А могло бы быть, если бы не Пайе.
Когда я вчера отстал от каравана, чтобы сфотографировать горы на открытом пространстве, я не смотрел, куда ступаю, и прорвался через мох между корнями,
