Там, где бродят каннибалы - Мерлин Тэйлор
Но Пайе встал передо мной и произнес речь; на лицах папуасов появилось другое выражение, нечто уважительное и немного испуганное. Затем они подобрали меня и понесли по тропе, а Пайе и остальные остались позади.
Они снова догнали нас через некоторое время, и мы пошли дальше в деревню. Туземцы бросили меня в старой вонючей хижине, а снаружи разожгли костер и просидели у него до глубокой ночи, о чем-то споря. Однажды я подполз к двери и выглянул — Пайе, похоже, в чем-то убеждал остальных. Что бы это ни было, он, должно быть, добился своего, потому что вскоре они утихли, и он вошел в хижину, где я был. Он не может говорить ни на каком языке, который я понимаю, но он похлопал меня по руке, словно чтобы успокоить, затем лег на землю и заснул. Я впал в глубокий сон, и следующее, что я ощутил, это то, что он дергал меня за руку, когда рассвет только начинался. Я встал и обнаружил, что могу ходить, держась за какую-нибудь опору. Затем около дюжины мужчин, из тех парней, собрались вокруг и пошли со мной, по очереди поддерживали меня с обеих сторон.
Я не имел ни малейшего представления, куда меня ведут, хотя Пайе продолжал бормотать что-то и смеяться, как будто все было в порядке. Потом мы добрались сюда и нашли вас и, пожалуйста, передайте еще немного еды. Пара бататов, поджаренных на костре, — вот и весь мой бывший завтрак».
«Это самое необычное, что я когда-либо слышал, — через некоторое время заговорил Хамфрис. — Интересно, что заставило Пайе заступиться за тебя и спасти твою жизнь? Он мог бы получить человеческую плоть и в то же время завоевал бы право стать мужчиной, убив тебя, когда нашел беспомощным там, на тропе. Я не могу этого понять».
Затем Даунинг озвучил теорию, которой придерживался все это время.
«Благодарность, вот и все, — сказал он. — Я был добр к подростку, и когда у него появилась возможность отплатить мне, он спас мне жизнь, вот и все что он сделал. Еще чашку чая, пожалуйста».
Хамфрис фыркнул:
«Благодарность папуаса — это гниль! Вот, посмотрим, что он скажет по этому поводу. Пайе, подойди сюда!»
Парень, жевавший бетель со своими товарищами, встал и подошел к нам. Он снова стал прежним, молчаливым, почти угрюмым и явно «наслаждался» нашей компанией не больше, чем когда-либо.
«Форнье, — сказал Хамфрис на мотуанском, — поговори со своим племянником. Спроси его, почему он не убил мистера Даунинга».
Несколько минут Форнье и подросток разговаривали на языке мекео, который они использовали для общения друг с другом. Затем старый констебль повернулся к нам и произнес извиняющимся тоном.
«Хозяин, — сказал он, — мальчик молод и большой дурак. Он говорит, что его живот никогда не требовал мяса человека. Он говорит, что не пытался убить мистера Даунинга и не позволял своим друзьям пытаться убить его, потому что белый человек слишком много знает и является великим колдуном. Поэтому Пайе боялся, что мистер Даунинг не умрет под ножами соплеменников, а направит на него черную магию, применит „пури-пури“ (колдовство) и наложит на него проклятие».
Так что, благодарность папуаса за доброе обращение — это «гниль», как выразился Хамфрис. То, что Пайе в нашей экспедиции не отходил от Даунинга, было не проявлением преданности, а только стремлением постоянно быть рядом с человеком, который обеспечит безопасность от кажущихся угроз дикарю со стороны других белых и носильщиков.
Каким бы захватывающим ни было это событие, инцидент был быстро забыт, потому что друзья Пайе пошли с нами, и в ту ночь к деревне, в которую они нас привели, мы узнали, что прямо за долиной находится Капатея и вождь Япице.
У нашего костра с помощью вереницы переводчиков мы узнали историю о загадочной вспышке агрессии в Капатее.
Глава XV. Причина кровавой бойни в Кевеззи
Кровавые события в районе Кевеззи были спровоцированы свиньей с длинным рылом и костлявым хребтом (как сказали наши хозяева). Она ушла из деревни Тавиви и умерла у подножия обрыва, возвышающегося над усыпанным валунами ручейком, отделяющим Капатею от Кевеззи, района на севере. Когда хозяин свиньи нашел тушу, он чрезвычайно рассердился и нанял колдуна, чтобы узнать, кто убил животное.
Не было ничего, что указывало бы на то, что кто-то убил свинью. На самом деле вполне вероятно, что она случайно соскользнула с крутого склона горы. Но, как и все горцы, ее владелец не верил в несчастные случаи или смерть от естественных причин. Для него могла быть одна причина — колдовство. И, согласно его убеждениям, есть только один способ бороться с колдовством, и для этого надо найти более могущественного колдуна.
Шарлатан, которого он нанял, долго и задумчиво смотрел на труп свиньи, соскоблил несколько щетинок с ее спины и удалился в свою убогую хижину в деревне. Там он поместил щетину в миску с несколькими круглыми гладкими камешками, перьями какаду, несколькими дурно пахнущими листьями и маленькой человеческой костью, и покрыл все это грязью. Колдун положил глиняную миску в тлеющий костер и остаток дня просидел над ним на корточках, бормоча заклинания, которые произвели на владельца свиньи самое сильное впечатление — он нервно расхаживая взад и вперед перед хижиной колдуна.
Наконец колдун поманил его к себе. Папуас согнувшись вошел в хижину через низкий дверной проем, неся в руке сетку из гибкой лозы, в которую он поместил сладкий картофель и сахарный тростник, обещанные в качестве платы. Колдун окинул сырую пищу оценивающим взглядом, прежде чем шепнуть своему клиенту, что свинья умерла в результате махинаций главного колдуна округа Кевеззи. Таким образом, он совершил две вещи одновременно: удовлетворил любопытство своего клиента и излил свою зависть и ревность к коллеге-сопернику.
Хозяин свиньи, выскочив из хижины, истошным воем выдал жителям деревни информацию, которую сообщил ему колдун. Ему было до смешного легко разжечь страсти своих товарищей против жителей Кевеззи. Между двумя районами уже существовала своего рода неприязнь, но она проявлялась только
