Бастард Александра - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
Других людей, включая и мою «мамочку», мои умозаключения загоняют в ступор. Поэтому я стараюсь поменьше общаться как с ней, так и со всеми прочими, а на все переговоры с чужими делегирую либо Мемнона, либо Энея.
С мастерами из поместья мне тоже нет нужды прятаться. Они поначалу дивились, но быстро привыкли и, как я сам слышал, ссылаются на ту же аксиому — сын Великого Александра! А каким ему ещё-то быть?
В общем, я начал быстро расширять добычу угля и глины и тут сразу же столкнулся с другой проблемой: а на чём возить наработанный кирпич и уголь? Те несколько штук двухколёсных повозок, что имелись в поместье, и без того были загружены работой, да и надёжность их оставляла желать лучшего, так же как и грузоподъёмность. Пришлось срочно заняться проблемой транспорта.
Как известно, беда никогда не приходит одна. Вставшая проблема мгновенно потянула за собой целый ворох других. Оказалось, в поместье только одна пила, да и ту назвать пилой язык бы не повернулся.
Иногда диву даёшься, почему так происходит⁈ Почему люди тысячелетиями не могут прийти к очевидным решениям, а потом вдруг — раз! — и эврика! Вот взять хотя бы эту пилу! Само пилящее полотно в этом веке не выковывают, а просто отливают и затачивают, как смогут. Такое изделие никуда не годится. Пилить не пилит, зато быстро ломается, а тупится ещё быстрее!
Почему они так делают⁈ Да бог их знает! Ведь есть кузница, есть кузнец, и не просто, а очень хороший кузнец! А вместо пилы — какое-то недоразумение!
Пришлось отступить ещё на один шаг назад и вместо телеги заняться пилой!
Заняться — это громко сказано! Просто пришёл в кузницу и, ещё раз осмотрев почти сточенное полотно, спросил Евдора:
— А почему бы тебе не выковать такое же самому⁈
Вылупившись на меня недоумевающим взглядом, кузнец почесал затылок, — видимо, задаваясь в тот момент только одним вопросом: почему ему самому не пришла в голову такая простая, но гениальная мысль.
Сказано — сделано. Евдор выбрал полосу самого хорошего из имеющегося у него железа и за пару дней выковал вполне пригодную ручную пилу. Развели зубья, наточили, проверили в деле! По сравнению с тем, что было, — небо и земля!
После этого кузнец стал смотреть на меня не просто как на головастого хозяйского сынка, а как на почти равного ему мастера. Мне же, пока он ковал, пришла в голову ещё одна мысль: а почему бы нам не сделать циркулярку⁈ Ременной привод уже освоен, надо только сделать его помощнее, а выковать дисковую пилу не сложнее, чем полотно.
Эту мою затею Евдор поначалу не оценил, но сделал всё, как я просил. Выковал диск, развёл зубцы, насадил этот диск жёстко на вал. Вал установили в две втулки, и с одного края кузнец приварил колесо для ременного привода. С этого колеса привод пошёл не на качалку, а на подобие велосипеда без колёс. Втулки забили смазкой из дёгтя и растительного масла, а на педали посадили подмастерье Евдора.
Конструкция получилась громоздкая и неказистая на вид, но со своей задачей она справилась. Сухое бревно диаметром примерно в десять-двенадцать сантиметров распустила на две половины в десять раз быстрее и ровнее, чем прежде.
Готовили конструкцию больше двух недель, и слух о ней успел просочиться далеко за пределы мастерской. Так что на испытание первой циркулярки собрались не только мастера поместья, но и вся свободная от работ дворня. Все, затаив дыхание, смотрели на вращающийся диск, поток опилок и резку зубьев металла о дерево. Когда же две половинки бревна упали в разные стороны, зрители встретили этот результат разочарованным недоумением, мол, это и всё⁈ Не знаю, чего они ждали, но всю революционность машины смогли оценить лишь два человека: кузнец Евдор да стоящий особняком плотник.
С того момента в нашей лавке на рынке товару прибавилось. К корзинам угля, печке, пучкам стрел и висящей на манекене бригантине добавились стопки кирпича и досок. Это ещё увеличило наш товарооборот, что позволило расширить кузнечное дело и плотницкий цех.
Пока искали рабочих и закупали материалы, прошло немало времени, но сегодня ассортимент нашего товара ещё расширился, и именно с целью проверить, как всё сделали, я и пришёл на рынок.
Ещё на подходе к нашей лавке я уже вижу, что образцы нового товара доставили. Рядом с гудящей пламенем печью поставили четырёхколёсную телегу, а на стену повесили дополнительно ещё несколько колёс разных размеров. Чуть в глубине разместили несколько наших изделий уже другого направления — табуретки, лавки и стулья, а с другой стороны, рядом с доспехом, на прилавок выложили всевозможный инструмент: пилы, молотки, коловороты, сверла и зубила.
Таких лавок, как моя, на рынке Пергама больше нет. Здесь чаще торгуют каким-то одним определённым товаром, а у меня — целый набор. Разнообразие товара привлекает покупателей, как и возможность заказать любое изделие в индивидуальных размерах и количестве.
Подхожу ближе, и Гуруш, заметив меня, кланяется.
— Доброго дня, юный господин! — Одновременно он тычет в бок нового продавца, и тот тоже кланяется.
Гуруш в качестве наставника обучает свою смену, потому что уже с сегодняшнего дня я возвращаю его к прежней деятельности. Без его талантов я как глухой! Всё, что происходит в городе, проходит мимо меня, а это неправильно. Потому на место Гуруша к прилавку купили ещё одного раба, владеющего счётом и письмом, а его самого я поставил «директором магазина» ну и, заодно, главным по слухам и сплетням, что носятся по рынку.
Вижу, что Гуруш уже полностью освоился с повышением и с важно-снисходительным видом поучает своего единственного подчиненного:
— За людишками смотри в оба! Что пропадёт — с тебя спрос!
Убедившись, что всё в порядке, окидываю лавку ещё одним придирчивым взглядом. Вроде бы всё нормально, и придраться не к чему!
Значит, мне тут делать нечего, и я могу идти по своим делам. У меня в планах — ещё зайти на местный стадион, посмотреть, что
