Казачонок 1860. Том 1 - Петр Алмазный

— Сперва постоялый двор найдем, — отрезал Яков. — Не таскаться же по городу с седлами и котомками. Да и лошадям отдых нужен. Ну и перед тем, как начальству показываться, себя привести в порядок надо.

Постоялый двор нашелся неподалеку от центральной части города. Шумный, тесный, но не самый худший — Яков там, видно, уже бывал.

Во дворе стояли экипажи, телеги. Пахло навозом, дымом, а еще — едой из харчевни.

Мы сдали лошадей в конюшню, сняли свою поклажу. Хозяин, толстый, с масляным лицом, предложил комнату на четверых. После такой дороги и это было счастье.

— Закупки когда? — уточнил я, когда мы сгружали вещи на лавку в комнате.

— После дел, — жестко ответил Яков. — Сначала Афанасьев. Потом базары, лавки и твои затеи. Нам с казаками тоже кое-что надобно. Но все потом.

Я кивнул.

Хотелось уже сейчас рвануть в какую-нибудь оружейную, посмотреть, что тут по винтовкам. Но и правда — лучше подождать.

— Сегодня уже поздно, — добавил он. — К Андрею Павловичу с утра двинем. Хозяин нам баню сделает. Пыль смоем, поужинаем — и на боковую.

Банька оказалась не чета моей в станице, но с дороги и эта за радость. В общем зале стоял шум: кто-то спорил о ценах на хлеб, кто-то ругался на чиновников, кто-то просто пришел напиться.

После еды я почувствовал, как меня клонит в сон, и сидеть в душном помещении уже не хотелось.

— Яков Михалыч, — потянул я. — Я на минуту на улицу выйду, воздухом подышать.

— Только без фокусов, — прищурился он. — Трактир не жечь, в драки не лезть, городовых не кусать. Справишься?

— Попробую, — хохотнул я.

Вышел на улицу. Вечер уже опускался на город, но еще до конца не стемнело. Кое-где начинали зажигать фонари.

Улица возле постоялого двора была не самой широкой, но довольно оживленной. Проезжали экипажи, проходили люди, кто-то тащил мешки, кто-то просто гулял с барышнями.

Я встал чуть в стороне, прислонился плечом к стене. Просто смотрел вокруг. Город дышал своей жизнью, ему было глубоко плевать, кто я такой, и что здесь забыл.

Мимо прошла пара офицеров, один бросил на меня беглый взгляд. Купчиха протащила за руку сына — тот пялился на мою шашку, как на диковинку.

Я уже собирался вернуться внутрь, когда с противоположного конца улицы показался экипаж.

Экипаж шел прямо по центру улицы. Народ торопливо прижимался к стенам, чтобы не попасть под колеса.

Я шагнул на край мостовой, пропуская. Но место тут было как назло наиболее узким, и один из коней задел меня боком.

Я инстинктивно ухватился за узду, чтобы не врезаться в стену позади. Кобыла фыркнула и дернулась, но я удержал.

Кучер дернулся, поднимая руку с кнутом. Я только голову чуть склонил. Хлыст полоснул по воздуху, задев папаху. Я ухватил кнут и резко дернул вниз. Кучер едва не вывалился с козел, заматерился на меня.

Из экипажа отдернули шторку.

— Ты что себе позволяешь! — молодой франт выскочил на мостовую, даже перчатки снять не успел. — Ты знаешь, кто я⁈

— Тот, чей конь чуть мне ребра не переломал, — ответил я.

Он бросился на меня, пытаясь ткнуть тростью в грудь. Я отбил руку, повернул его корпус, и дворянин, поскользнувшись, сел в грязь. Его цилиндр покатился к арыку.

Кто-то из зевак прыснул.

— Городовые! — заорал он, захлебываясь. — Арестовать!

Я с улыбкой смотрел на эту картину до тех пор, пока не расслышал свисток. По улице к нам уже бежали двое в мундирах.

Глава 21

Хроники арестанта

Свисток городового ударил по ушам, я уже отчетливо мог разглядеть фигуры несущихся стражей порядка.

«Приехали, — подумалось мне. — Только полиции и не хватало».

Я шагнул чуть в сторону от экипажа и поднял руки ладонями вперед. Чтобы потом никто не сказал, будто казак первым полез в драку с городовыми.

Франт уже поднялся. Брюки в грязи, полы сюртука тоже, цилиндр так и валялся у арыка. Он отряхивался и бормотал ругательства.

— Вы… вы видели⁈ — он даже сорвался на визг. — Этот… казак… он напал на меня! На меня, Алексея Петровича Брянчанинова!

Фамилию он выкрикнул так, словно она должна была решить все его проблемы.

«Отлично, — холодком полоснуло по спине. — Вот теперь точно влип. Похоже, это сын самого губернатора. Сходил за хлебушком, твою дивизию».

Городовые подлетели одновременно. Один — пузатый, с усами в разные стороны, второй — жилистый, с серой щетиной и прищуренными глазами. У обоих свистки на бечевках, сабли на боку.

Третьим, немного запоздав, подоспел человек в другой форме — с синим околышем. Я по погонам прикинул: унтер из жандармского отделения. Тот, что синий, первым дернулся к измазанному в грязи франту.

— Ваше высокородие, Алексей Петрович, что случилось? Кто посмел?..

— Да вот он! — франт ткнул в меня тростью, снова поднятой из грязи. — Этот мерзавец! Напал, оскорбил! Свалил меня на мостовую! Немедленно арестовать!

Пузатый городовой шагнул ко мне, даже не глядя толком.

— Оружие сдавай, казак, — буркнул он, уже тянулась к моему поясу. — Руки назад, шагом марш!

Я чуть отодвинул бедро, не давая ему ухватиться за шашку. Мой револьвер лежал в сундуке, и о его наличии, конечно, никто не догадывался.

— Спокойно, — сказал я ровно. — Давайте разберемся, кто на кого тут напал. Опросите свидетелей. Никакого нападения не было.

— Разберутся, кому положено! — рявкнул жилистый, заходя с другой стороны. Руки назад!

Он попытался заломить мне правую, но я не дернулся. Просто встал жестче, будто прирос к мостовой.

— Вы, если уж так торопитесь, — тихо сказал я, глядя пузатому прямо в глаза, — учтите.

Я медленно повернул голову, чтобы все слышали:

— Шашку у казака можно только у мертвого взять.

Говорил спокойно, почти шепотом. От этого, похоже, подействовало только лучше. Пузатый застыл, в глазах промелькнуло сомнение. С одной стороны, перед ним казак. А с другой — обычный подросток.

— Ты что, угрожаешь, казачонок? — жандармский унтер шагнул ближе, уставившись на меня.

— Я предупреждаю, — поправил я. — Чтобы потом в рапортах разного не понаписали. Вон, поглядите, свидетелей сколько вокруг. Опросите — и поймете, что никто на этого… гм, господина не нападал.

— Да вы что, ослепли⁈ — заорал Брянчанинов, голос сорвался. — Этого выродка вы слушаете⁈ Я же вам сказал, кто я!

— Петр Петрович, — зашептал жандармский, — вы извольте успокоиться. Мы все сделаем, как полагается…

— Как полагается⁈ — захлебнулся тот. — Как вам полагается, я знаю! Вы его немедленно обезоружьте и — в участок! А там по полной вкатите!

Городовые опять