Слезы небожителей - Эйси Джей Миллс

Когда же пойло дошло до Леона, тот выпил не раздумывая. Горечь всегда была ему по душе. Выпивка влилась в рот, и сразу стало теплее. По крайней мере, так ему показалось.

– Слушай, Рэйден, – задумчиво обратился Викери, – если ты можешь изменять облик, почему остался в собственном? Почему допустил, чтобы Вепар узнал тебя?

– А смысл? – Рэйден принял из рук Леона бутыль и отхлебнул. – Я хотел прожить спокойную жизнь, которую не смог познать ни до вознесения, ни после. Я и представить не мог, что мне однажды придется снова свидеться с Высшим богом, а когда повстречал вас, то уже было поздно. К тому же поддержание иного облика изматывает. Мне много усилий стоило столько лет разыгрывать собственное взросление.

– Наверное, было тяжело, когда матушка заставляла тебя примерять детские костюмчики? – хихикнула Джоанна. – Ты так бесился, когда она надевала на тебя рубашечки с рюшами.

– Да, – с усмешкой согласился даймон. – Быть взрослым в теле ребенка – ужасно. Приходится терпеть сюсюканья и постоянные желания потрепать тебя за пухленькие щечки.

– Лорд и леди Кассерген не знали, что ты даймон? – спросила Николь.

– Когда я появился в Кронхилле, то узнал, что они на днях потеряли родного сына. Он умер от пневмонии на первом году своей жизни. О смерти их сына тогда знали только самые близкие, его еще даже не успели похоронить. Леди Астерия Кассерген тогда была снова беременна, но из-за потрясения едва не потеряла и второго ребенка. Я посчитал, что это хороший способ начать все сначала, поэтому заставил их поверить, что боги сжалились над их несчастьем и вернули первенца к жизни, а малыша похоронил на семейном кладбище. С тех пор я и стал носить имя Рэйден Кассерген.

– И они так и не узнали правды?

Рэйден опустил голову и потер висящую на левом ухе голубую серьгу со знаком странника.

– Узнали, когда отец вспомнил свою первую ипостась. Мы сильно поругались, наговорили друг другу ужасных вещей. Я сбежал из дома и спрятался в пабе Салума. Мне было страшно, что Марлон и Астерия больше никогда не примут меня. За годы, проведенные вместе, они стали мне родной семьей. Но отец нашел меня. Он пересилил собственную гордость и извинился, пообещав, что никому не расскажет о моем секрете. А потом Орден Странника поднял бунт против Эйрены. Отец не смог их остановить. Вейн-Адэр погряз в крови и пламени, и орден перестал существовать.

– А леди Астерия? Что стало с ней? – поинтересовался Викери.

– Она скончалась через год, – вздохнула Джоанна. – Не смогла справиться с гибелью отца.

– Соболезную…

– Уже прошло достаточно времени, чтобы мы смирились со своей скорбью, – отмахнулась Джоанна. – Матушка была сильной бессферой. Она боролась до последнего.

– Но, Рэйден, – удивленно взглянул на даймона Леон, – если Заган связал тебя с перерождениями твоих сферонов, разве ты не должен был также страдать от разрыва этой связи, когда они погибли?

– Заган связал мой амон с душами сферонов, чтобы те могли найти меня, как и полагается всем перерождениям, но наша связь никогда не была сильна, как у всех остальных странников. Я даймон, они перерождения, – нас разделяли почти полторы тысячи лет жизни. Единственная боль, что я ощутил, – это отчаяние от гибели близких мне людей.

Ветер сильным порывом раскачал ветви, унося его слова в громком шелесте листьев. Кассерген взял ветку и с задумчивым видом стал передвигать обгоревшие поленья в костре. Искры, подобно безумным огненным светлячкам, взмыли в небо, потрескивая в наступившей тишине.

Неожиданно Рэйден поднялся и, не произнеся ни слова, направился в темноту чащи.

– Куда ты? – поинтересовался Леон.

– Отлить, – излишне честно ответил даймон. – Ты хочешь составить мне компанию?

– Опасно блуждать по Диким Землям в одиночку.

– Я бессмертный, – напомнил Рэйден.

– Если тебя разорвут там на кусочки, то бессмертие тебе не поможет, – хмыкнул Самаэлис и поднялся с земли. – Пойду с тобой.

Рэйден удивленно изогнул бровь.

– Мог бы просто сказать, что хочешь побыть со мной наедине.

– Меньше всего я хочу быть с тобой, когда ты поливаешь мочой кусты, – грубо отозвался странник и потащился за Рэйденом.

– Только не шалите там, ребятки! – рассмеялась им вслед Джоанна.

Не скрывая своего раздражения, Леон закатил глаза. Невыносимее Рэйдена была только его сестра. Вот кто издевался так же искусно, как и сам даймон. Вероятно, особенная черта их рода.

Переступая через лужи и извилистые корни, они стали уходить все дальше от лагеря. Дождя не было уже пару дней, но земля и воздух все еще хранили влажность. Ботинки утопали в склизкой грязи.

Когда лагерь уже перестал проглядываться через деревья, они остановились. Рэйден спрятался за густым кустом, а Леон облокотился спиной на покрытый мхом ствол и уставился в темноту. За исключением уханья сов, завывания ветра и доносящегося из-за кустов журчания в лесу было тихо.

– Ты когда-нибудь винил нас за то, что мы появились в твоей жизни? – поинтересовался Леон, когда Рэйден закончил со своими делами.

После недавней ссоры стремление юного странника начать диалог казалось столь же поразительным, как и то, что он по собственной воле последовал за Кассергеном в лес. Осознавая, что порывы к задушевным беседам – редко проявляющая себя черта в характере Леона, Рэйден сократил расстояние между ними и встал напротив юноши.

– С чего вообще возник столь неожиданный вопрос?

– Так ведь наше появление заставило тебя вспомнить о своем прошлом. Было бы удивительно, если бы ты ни разу не пожалел об этом.

Губы Рэйдена дернулись в усмешке, и все же Леону показалось, что даймон вспомнил о чем-то не столь приятном. Слишком уж тяжело дался ему этот жест. Однако, воспользовавшись мимолетным замешательством странника, Кассерген протянул руку и коснулся пальцами его щеки.

– Не касайся моего лица руками после того, как держал ими свой член! – Леон нахмурился и шлепнул даймона по ладони.

– Успокойся, – рассмеялся Рэйден. – Я помыл их вон в том ручье.

Леон проследил за взглядом Кассергена и в темноте заметил тихо бегущую полосу воды. Однако это ничего не меняло: он не желал, чтобы Рэйден вновь прикасался к нему. Обида по-прежнему терзала его, пусть и не так сильно, как прежде; и все же приходилось прилагать усилия, чтобы не выдать своих чувств.

– Отвечая на твой вопрос, – тихо начал Кассерген, – да, я жалел об этом однажды, но лишь в тот миг, когда Фуркас решила посмеяться надо мной и послала в паб, в котором я напивался, трех юных странников. Лишь тогда я пожалел, но не о том, что встретил вас, а о том, что все эти годы пытался сбежать от правды. Я винил себя за то, что не смог спасти своих друзей, и виню сейчас за то, что не могу спасти тебя.

Леон слушал его с опущенной головой. От ласковых признаний даймона сердце бросалось вскачь, но странник стоял достаточно далеко, чтобы тот не услышал.

– Если мне суждено погибнуть, я не хочу, чтобы ты винил себя за это, – выдавил Леон. – Не хочу, чтобы вообще кто-то испытывал вину.

– Не говори так, словно смирился, – одернул его Рэйден, слегка повысив голос под натиском эмоций.

– Нет, я не смирился, просто