Борьба за господство - Андрей Викторович Стрелок

— То есть они могут отключить функцию размножения по приказу? — уточнил Вадим.

— Именно. Причем обратимо. При необходимости цикл запускается снова. Это встроенный биоконтроль, аналог стерильных популяций в генной инженерии, но с динамическим управлением.

Вадим выдохнул, но в глазах все еще мелькала тень сомнения:

— А как долго они вообще живут?

— Средняя продолжительность жизни около пятидесяти лет, — ответил Дружок. — Я встроил механизмы замедленной деградации теломер, насколько смог при столь быстром метаболизме.

Вадим вскинул бровь:

— Почему? Мы-то вроде считаемся биологически бессмертными.

Дружок посмотрел на него внимательно, потом ухмыльнулся:

— А тебе Исаев ничего не объяснял?

— Нет.

— Тогда слушай. Изначальные представления о нашем бессмертии были преувеличены. Даже Хронофаг не способен полностью остановить естественный ход вещей. Да, регенерация и контроль над клеточным циклом почти идеальны. Но мутационный дрейф генома никто не отменял каждым делением клеток накапливаются ошибки, хоть и сильно меньше, чем у незараженных. И в какой-то момент организм вынужден снижать активность обновления тканей, иначе все уйдет в разнос. Тогда и включается старение.

Вадим хмуро спросил:

— Сколько нам остается?

— Намного больше, чем обычным людям, — уверенно ответил Дружок. — Шестьсот лет, может, тысяча. Альфы вроде тебя или меня протянут дольше. Первая стадия выработает ресурс за сто-двести лет, а мы… намного долговечнее.

Вадим медленно кивнул, явно удовлетворенный услышанным.

— Даже триста лет выглядят почти вечностью. А тысяча…

Фея Быстрое Крыло, сидевшая у него на плече, вдруг прижала ладонь к его щеке и тихо пискнула, будто выражая преданность. Дружок усмехнулся:

— Кстати, для них ты не просто хозяин. Они воспринимают тебя как бога-прародителя. Первого, кто дал им жизнь через меня. Уже сейчас у них формируется что-то вроде культа.

— Культа? — Вадим нахмурился.

— Возможно, со временем это станет квазирелигией. И знаешь, что? Это может сыграть нам на руку.

Вадим нахмурился и недовольно фыркнул:

— Еще одного культа мне не хватало. Омеги и так зовут меня Пророком, и этого за глаза… Я не собираюсь становиться посмешищем для истории, каким-нибудь самопровозглашенным мессией.

Дружок не обиделся, только покачал головой и чуть прищурился, словно преподаватель, который собирается прочитать лекцию упрямому студенту:

— Видишь ли, дружище. Религиозное обожествление — не просто выдумка и не случайность. Видимо, это глубинный механизм, встроенный в саму структуру сознания разумных существ. Люди всегда искали что-то выше себя: духов, богов, идеалы. Теперь ту же тенденцию мы наблюдаем у фей. Они воспринимают тебя не как «„командира“„, “„вожака“», а как источник их происхождения, прародителя. И с этим ничего не поделаешь. Это не ошибка, а четко просматриваемая закономерность.

Вадим нахмурился еще сильнее:

— Закономерность, говоришь… Мне от этого не легче.

— Тогда используем это, — уверенно сказал Дружок. — Не можешь победить — возглавь. Пусть их вера в тебя работает на Единство. Пусть служит инструментом. Со временем у них появятся ритуалы, традиции, моральные нормы, направим в нужное русло.

Фея Быстрое Крыло, будто подтверждая слова, снова пискнула и обвила своими тонкими руками палец Вадима. Он посмотрел на нее, потом на Дружка, и тяжело вздохнул.

— Твоя взяла! — сказал он после паузы. — Но если из этого действительно вырастет религия, отвечать за нее будешь ты. Я не хочу быть священником, пророком или богом. У меня война на носу.

Дружок ухмыльнулся, но кивнул.

Глава 5

Отвлекающий маневр

Анджей Нижинский проснулся ровно в шесть утра, как предписывал регламент. В казарме звена «„Лямбда“» уже горел свет. Сослуживцы, такие же младшие специалисты, молча натягивали стандартную черную униформу с красными шевронами «„ОТГ Карнавал, сектор 3“„. Здесь почти никто не говорил “„солдат“» или «„армия“„, официально это называлось “„ресурсные единицы оперативно-тактической группы“».

Нижинский привык к этой лексике, но внутри все еще ощущал фальшь. Он знал, что именно этим новоязом Основатели промывают мозги. Любое слово — строгое и безличное, лишенное эмоций. «„Подразделение“» заменялось «„звеном“„, “„командир“» — «„координатором“„, “„боевая задача“» — «„протоколом реагирования“„. Даже “„война“» у них значилась как «„агрессивное воздействие“» или «„сценарий подавления“».

В шесть пятнадцать по громкой связи прошла стандартная формула: «„Воля ДИРЕКТОРа — в действии, каждая единица на своем месте“„. Солдаты автоматически встали в строй для утренней проверки. Координатор звена, сержант-оператор Плахов, зачитал список задач на день: половина “„Лямбды“» шла в караул на периметр, часть на учебу по тактике подавления зараженных-омег, а сам Анджей и еще двое должны были помогать на распределительном складе.

Нижинский привычно кивнул. Для окружающих он был идеальным исполнителем: спокойный, собранный, без лишних эмоций. Никто бы не подумал, что каждый его день — это балансировка между ролью солдата и инфильтратора. Он скрытно использовал свой таламо-кортикальный транцептор ночью, выходя в наряд или выполняя «„технические задачи “», ловил присутствие поблизости омег или развитых Единства и передавал короткие пакеты данных — обстановку в гарнизоне, состав сил, новые протоколы.

Сегодня все начиналось как обычно. После построения «„Лямбда“» двинулась в сторону столовой. Внутри было относительно тихо, только шумели линии раздачи. Пища — стандартный белковый рацион, с добавками синтезированных витаминов. Никаких вкусовых изысков, только «„оптимизированное питание“». В постапокалиптическом мире Основатели не могут позволить себе излишества и роскошь, к этому люди вернутся позже, когда кризисный период в истории цивилизации минует…

Анджей сел за стол рядом с товарищами. Разговор, как всегда, завелся сам собой. И, как всегда, тема ушла в сторону политики и войны. Среди основателей царила полная свобода мнений, пока оно не влияло на морально-психологическую обстановку, не мешало выполнению основных функций.

В столовой шум стоял привычный, личный состав рассаживался за столы, черные комбинезоны сливались в безликую массу. Линии раздачи работали без пауз: белковая паста, овощная смесь из гидропонных ферм, таблетка витаминов и кружка искусственного кофеина. Все это называлось не «„еда“„, а “„рацион обеспечения“».

Нижинский сел за длинный стол вместе с остальными из «„Лямбды“». Кто-то жевал молча, кто-то уже разгонял разговор.

— Слышали новости? — сказал старший техник Корбут. — Северокорейцы опять сцепилась с нашими в Приморье. У этих фанатиков нет ни блокаторов, ни вакцин, только казни всех потенциально зараженных, а все равно лезут из своей дыры.

— Ну и что? — отозвался серб Душан, снайпер. — Зато мы-то терпим мутантов ради доступа яйцеголовых к ульям, а толку? Надо было еще осенью полностью зачистить под ноль. А теперь?.. А теперь вместо одного города под их контролем целых три, может уже больше

— ДИРЕКТОР знает лучше, — вставил Нижинский. — Он просчитывает возможные сценарии так, как нам и не снилось.

— Ну да…

Разговор быстро перешел к ВССР.

— С севера эти федералы совсем обнаглели, — буркнул Корбут. —