Потерявший солнце. Том 2 - FebruaryKr

— Пороть тебя надо ежедневно, наглый сопляк, — спокойным и будничным тоном начал Мастер, приподнял полы платья и сел на край стола. — Либо ты выполняешь свою часть сделки как положено и играешь роль императора с полной отдачей, подписывая указы и решая проблемы, тобой же созданные, либо я разорву наш договор. Мне не сравниться в терпении с твоим наставником: я не стану возиться с приступами хандры и дурного настроения, маленький избалованный принц.

Воздух в комнате словно потемнел, потеряв часть своей прозрачности; что-то тяжелое, давящее нависло над головой Мастера, однако причина этих перемен была не в Юкае. Новоявленный правитель смахнул последний лист со своей груди, подпер подбородок и наблюдал за господином Ло с легким любопытством.

— Угомонитесь, — угрожающе процедил он куда-то в сторону и снова перевел взгляд на Мастера. — Хочешь вывести меня из себя? Не советую упоминать наставника в моем присутствии.

— А я не советую нарушать наш договор, — равнодушно отозвался Ло Чжоу, однако под взглядом янтарных глаз вдруг ощутил себя немного скованно.

— И что же будет, если я все-таки его нарушу? — Юкай наклонился и кончиками пальцев подцепил один из листков. Толстая стопка документов прибывала к нему каждое утро и нетронутой отправлялась к господину Ло.

— Не имею ни малейшего представления, — пожал плечами тот. — Никому еще в голову не приходила глупость нарушать магический договор. Может, лишишься того, что заполучил, а может — умрешь… Хочешь проверить?

— Не надейся. — Взгляд Юкая снова уплыл куда-то в сторону, а лицо исказилось: меж бровей пролегла едва заметная складка, губы сжались, а челюсть окаменела. Несколько секунд он просто смотрел в пустоту, потом с гримасой недовольства зажмурился.

Мастер дышал глубоко и ровно, лицо его оставалось совершенно спокойным, однако сердце стучало куда быстрее обычного своего ритма. Глядя строго перед собой, он изо всех сил старался не коситься в сторону серебристого призрака, невесомо парящего в воздухе на расстоянии вытянутой руки. Даже дрожанием ресниц не стоило выдавать свою осведомленность.

Раз никто не видит такой знакомый девичий силуэт с ледяными глазами, то и Ло Чжоу его не увидит.

— Скоро прибудут послы Сибая, — ровно заговорил он, и серебристое отражение в его темных глазах едва заметно всколыхнулось. — Все окончательно запутались, кто же теперь наш император и с кем мы воюем. Попытаются договориться об освобождении принцессы, разведают обстановку и будут выжидать. Не знаю, доберутся ли они сюда живыми; не моя забота. О чем ты говорил с принцессой?

Ладони Мастер скрыл в широких рукавах, надеясь, что никак больше не выдаст своего волнения.

— Принцесса в который раз пообещала доставить мне брата на блюде в любом состоянии, — хищно усмехнулся Юкай. — Что она еще может? Строить из себя жертву, предлагать деньги и напирать на то, что только им известно местоположение Цзыяна. Даже жалобный тон ей уже дается с трудом… Гибель инструмента не прошла для нее бесследно.

Мастер коротко кивнул.

— Что им еще остается, — рассеянно заметил он. — А бумаги посмотри. Это твоя работа, которую никто больше не выполнит.

Юкай молча скривил губы. Договорив, господин Ло рассеянно поклонился и развернулся к выходу, не заметив холодного блеска янтарных глаз.

— Мастер, — мягко позвал император, и от этого бархатного голоса по спине прошлись мурашки. — Когда ты помогал улизнуть моему брату, на что ты рассчитывал? Думал, что я не пойму, чей хвост мелькает во всех этих складных совпадениях?

— Смог понять, кто помог Ду Цзыяну скрыться, но до сих пор не понимаешь, кого следует винить в смерти твоего наставника? — через плечо отозвался Мастер с презрением.

— Я мог бы вытащить из тебя правду, — голос Юкая вдруг раздался над самым его ухом, теплое дыхание коснулось шеи, заставив едва заметно поежиться.

— Мог бы, но не станешь, — усмехнулся господин Ло, приходя в свое обычное легкомысленное и игривое расположение духа. Упираясь ладонью в гладкое дерево двери, он выпрямился, всем телом ощущая за спиной чужое пугающее присутствие. — Тебе нравится наблюдать, как у принцессы и Фэн Юаня земля горит под ногами. Хочешь заставить их поверить в то, что шанс на спасение есть, а потом отобрать его. Ты стал еще более жестоким, чем был прежде.

— Мне их не жаль, — рассеянно пожал плечами Юкай, возвращаясь в кресло. Словно потеряв всякий интерес к разговору, он поднял очередной документ и начал складывать его в замысловатую фигурку. — Сначала мне казалось, что ты пытаешься защитить Цзыяна, только вот зачем? В преданность твою я не верю. Деньги? У тебя их куда больше…

— Откуда во мне преданность? — криво усмехнулся Мастер. Обернувшись, он оперся спиной на дверь и скрестил руки на груди. — С чего бы мне кого-то защищать?

— Я решил ровно так же, — согласился Юкай. Белоснежный лист в длинных смуглых пальцах превращался в фигурку птицы, раскинувшей крылья. — Только вот вместе с братом бежал один из наемников из Сибая, и ты об этом знаешь. Решил убрать брата из дворца и убить его чужими руками? Принцесса клялась, что тот убийца непобедим и вовсе не человеческого рода и, как только у него появится возможность, он передаст нам, в какой норе прячется брат.

Мастер смотрел на Юкая скептически и с легкой жалостью. Казалось, он уже полностью выбросил из головы то ощущение угрозы, которое мучило его рядом с новым императором, да и призрак госпожи Ши больше не маячил немым укором.

— А ты ведь не пойдешь его искать, — фыркнул он. — Теперь ты рад, что Цзыян бежал. Желание отомстить, убить въелось так глубоко, что отделаться от него почти невозможно; только вот зачем мстить, если вины на нем нет? Ты не знал своего брата, не ощущал, что рядом не он. Теперь мечешься между своей местью и правдой, между знанием и растерянностью. Не знаешь, что делать, не хочешь видеть его, потому что давно считаешь врагом. Проще забыть, верно? Наказать виновных, но и разбитую чашу не склеивать.

Бумажная птица с треском разошлась на две неровные половинки.

— Что, император? — насмешливо продолжал Мастер, вколачивая слова, словно гвозди. — Любовь и ненависть, близкий человек или враг, и никаких больше вариантов? Чувства и родственные связи оказались куда труднее мести, а война с самим собой тяжелее, чем захват столицы? Понимание людских душ никогда не было твоей сильной стороной, но тебе ведь не дано и самого себя понять. Что в тебе осталось после смерти Ши Мина и равнодушия к судьбе брата?

Юкай прикрыл глаза, но промолчал. Мастер бросил последний взгляд на неподвижную фигуру за столом и распахнул дверь.