Потерявший солнце. Том 2 - FebruaryKr
— Он никогда не вернется сюда. Он не хочет больше помнить тех дней, когда был счастлив. От таких воспоминаний становится только больнее, — ровно ответил Ду Цзыян.
Расправив плечи, он устало вздохнул и побрел вперед, отстранившись от сибайца. Дом, в котором когда-то Юкай жил вместе с Ши Мином, наверняка сохранил много счастливых воспоминаний, но посторонним людям их никогда не увидеть. Теперь эти воспоминания станут самой надежной защитой для беглецов.
Никогда Ду Цзыян не думал о том, было ли жестокостью отдавать младшего брата чужому человеку. В этом не было ничего странного, детей часто отправляли на воспитание учителям, только вот Юкай не был обычным. Ду Цзыян помнил упрямого желтоглазого ребенка, глядящего тяжело, исподлобья, помнил, насколько тот отличался от остальных детей. Помнил, не мог не помнить, но каким же Юкай был на самом деле? Чего хотел, о чем рассказывал долгими вечерами? Болел ли? О чем мечтал?
Даже те немногие детские воспоминания, которые старший брат должен был хранить о младшем, разум удержать не смог. То, что казалось вырезанным в камне, смыто приливной волной.
Не хотелось гадать, как повернулась бы их жизнь без принцессы и ее мелодий. Не хотелось, но Ду Цзыян не мог удержаться: снова и снова он придумывал себе другое прошлое, и каждая фантазия отдавалась болью глубоко в сердце. Словно раз за разом вонзая зубы в уже окровавленную губу, он растравлял свои раны в поисках ответа на вопрос, который не стоило задавать.
Сейчас у Ду Цзыяна оставалось только бессильное, будто изнутри источенное тело, рассыпающийся на части разум и вырванный из жизни добрый десяток лет, который он помнил смутно, как сквозь толщу воды. Странные приказы, непонятные ему самому решения, казавшиеся единственно верными, ошибки — десятки, сотни ошибок. Все это было бы куда легче принять, будь он злодеем или бессердечным, равнодушным интриганом. Да кем угодно, но ему уготовили роль пустоты в красивой оболочке. Глупой марионетки, живущей свою крошечную жизнь от представления до представления, а остальное время лежащей в пыльном сундуке.
Виски заломило, и Ду Цзыян прикрыл ладонью глаза. Пожалуй, невольно он стал обладателем самого странного и ненужного опыта из всех, какие только могут выпасть на долю человека, — проснуться однажды и понять, что тебя нет уже много-много лет, что ты превратился в живого мертвеца, управляемого изнутри натянутыми как струны ниточками. Не жил, не думал и лучше бы не рождался, но зачем-то снова открыл глаза и увидел мир вокруг таким, каким он был всегда. Только вот осталось от тебя лишь имя, посеревшее лицо да немного любви, до сих пор живущей в упрямо стучащем сердце.
Может, ему удастся еще найти где-то под обломками своей судьбы того человека, которым он был когда-то? Несмотря на собственную невиновность, тяжелый груз камнем висел на шее Ду Цзыяна. Он сам не смог бы простить гибели близкого человека, а уж Юкай не простит и подавно; может, стоит уже смириться и встретить младшего брата вместе с наказанием? Заслуженно оно или нет, не Ду Цзыяну решать — он давно готов взять на себя вину за все беды, которые невольно навлек на страну и окружавших его людей.
Глубоко задумавшись, император не замечал времени, все так же глядя на косые солнечные лучи, прорезающие полумрак опустевшего дома; Ду Цзылу, едва решившись нарушить его уединение, обхватила исхудавшее запястье Ду Цзыяна и вопросительно заглянула ему в лицо.
Было странно осознавать, что любовь ее была отдана фантому. Настоящего императора не знала ни она, ни кто-либо другой: быть может, только Юкай еще в детстве знал своего старшего брата и продолжал любить именно его. Впрочем, Ду Цзылу оставалась человеком, которому хотелось делами менять свою жизнь, а не путаться в собственных мыслях.
Если уж даже под управлением странной и жестокой девчонки император смог оставаться достойным службы и любви, то без гнета чужой воли его свет должен стать еще ярче. Ду Цзылу обеими руками держалась за эту слепую веру, потому что жизнь без веры оказалась слишком пугающей.
Неприязненно оглянувшись на молчаливого сибайца, которого даже с расплетенными косами невозможно было принять за жителя Лойцзы, девушка ужом проскользнула по комнатам. Нужно было выбрать место для ночлега, а то и для жизни на ближайшее время, обустроить здесь все как можно незаметнее и ждать вестей; скрытное расположение и потрепанный внешний вид дома давали надежду, что посторонние не побеспокоят новых обитателей.
Стоило ей скрыться из виду, как Ду Цзыян в упор взглянул на второго своего спутника. Несмотря на изможденный вид и изящество, рядом с массивным сибайцем казавшееся стеклянной хрупкостью, он все еще держался с привычной уверенностью. Во взгляде императора промелькнуло что-то холодное и цепкое, не дающее увильнуть от ответа.
— Зачем ты здесь? — с едва уловимой усмешкой спросил он. — Надеешься выслужиться перед господином и докладывать о наших перемещениях?
Сибаец замер, потом неохотно мотнул головой. Густые кудрявые волосы, собранные в тяжелый узел, плавно качнулись.
— Не стоит рассказывать про желание помочь. — Ду Цзыян прищурился, глядя на безэмоциональное, до бронзового оттенка загорелое лицо. Сибаец был выше его почти на целую голову. — И в твою службу Мастеру я тоже не верю. Неужели он просто купил тебя?
— Без него нас бы не выпустили. — Вынырнувшая из противоположного коридора Ду Цзылу звонко чихнула и потерла нос, оставив длинную темную отметину на щеке. — Мы не смогли бы вот так просто уйти на глазах у всех. Обдурить принцессу легко, а вот брат ее… Тот еще злобный паук.
— Не понимаю, — нахмурился император, переводя взгляд с девушки на сибайца и обратно.
— А и не нужно, — легко отозвалась Ду Цзылу, покосилась на воина с легким оттенком презрения и подхватила Ду Цзыяна под локоть. — Идемте отдыхать. Не стоит беспокоиться.
— Что это такое? — почти ласково спросил Мастер, сжимая в руке стопку листов.
Новый кабинет министров понемногу расходился, покидая общий зал; первое собрание затянулось почти на полдня, невзирая на явное нежелание Юкая участвовать в управлении страной. Тяжелые двери захлопнулись, отрезая наполненный негромкими голосами зал, и Ло Чжоу мгновенно сбросил маску улыбчивого и немного бестолкового помощника. Темно-синий простой наряд, казавшийся едва ли не ученическим, вдруг оказался роскошным, стоило Мастеру расправить плечи и надменно приподнять подбородок.
— А что это? — переспросил Юкай, с удобством устраиваясь в кресле. Массивный стол, на котором десятилетиями подписывались императорские указы, послужил подставкой для ног в изрядно запыленных сапогах.
Несколько секунд безмолвно разглядывая подошвы сапог, грязь с которых сыпалась прямо на нефритовую чернильницу, Мастер беззвучно выдохнул и вдруг легко
