Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

Аэдуан просто пошел бы дальше, если бы женщина не закричала:

–Демон!

– Да! – прорычал наемник, шлепая мокрыми сапогами по террасе. Он встретился со служанкой взглядом, и она вздрогнула. – Я демон, и если ты еще раз закричишь, я позабочусь о том, чтобы Пустота забрала твою душу.

Она прижала руки ко рту, дрожа от страха, и Аэдуан улыбнулся. Пусть теперь рассказывает эту историю каждому встречному.

–Где ты был?– раздался из открытых дверей библиотеки шелестящий голос Йотилуцци. Он подхватил мантию и вышел наружу, его морщинистые щеки тряслись. При ярком солнечном свете невозможно было не заметить ярости в глазах гильдмейстера.– Ну, что с тобой случилось?

– Был в отъезде, – ответил Аэдуан.

– Я прекрасно знаю, что тебя не было дома.

Йотилуцци помахал пальцем перед лицом Аэдуана.

Аэдуан ненавидел, когда старик так делал. Ему захотелось переломать ему все пальцы.

– Что я хочу знать, так это где и почему? – Палец Йотилуцци продолжал мелькать у него перед лицом. – Ты напился? Воняешь, как бродяга, и никто не видел тебя со вчерашнего вечера. Если ты будешь продолжать в том же духе, мне придется расторгнуть с тобой контракт.

Аэдуан ничего не ответил. Сжав губы, он ждал, когда гильдмейстер перейдет к делу. На заднем плане слуги продолжали собирать тарелки после завтрака, но двигались они медленно, их взгляды были прикованы к Аэдуану, а в руках звенела посуда.

– Ты мне нужен, – наконец сказал Йотилуцци. – Пора зарабатывать, из-за каждой секунды простоя я теряю деньги. Невеста Генрика фон Карторра была похищена, и император хочет, чтобы ее нашли.

– Вот как? – Аэдуан задрал подбородок. – Император готов за это заплатить?

– Вполне. – Палец Йотилуцци снова уткнулся в лицо Аэдуана. – И я хорошо вознагражу тебя, если ты сможешь выследить ее…

В мгновение ока Аэдуан схватил Йотилуцци за палец и прижал старика к себе.

– Я сам отправлюсь к императору, спасибо.

Гнев Йотилуцци испарился, а рот широко открылся от удивления.

– Ты работаешь на меня!

– Уже нет.

Аэдуан отпустил палец старика – он был весь в жире после завтрака. Наемник никогда не отличался чистоплотностью, но этот склизкий кусок сала заставил его почувствовать себя по-настоящему испачканным.

– Ты не можешь этого сделать! – воскликнул Йотилуцци. – Ты мой!

Аэдуан протиснулся мимо него в дом. Йотилуцци что-то кричал ему вслед, но колдун уже скрылся из виду. Он пробежал по роскошным коридорам, поднялся на два лестничных пролета и попал в крошечную каморку для слуг.

Все его вещи лежали в одном мешке, ведь он был кар-авенским монахом, готовым ко всему, в том числе – действовать немедленно.

Наемник порылся в мешке, отыскивая запасной стилет и бумагу с длинным списком имен. Убрав стилет в поскрипывающие и все еще мокрые кожаные ножны, Аэдуан внимательно изучил список. В нем осталось всего несколько строк, которые не были вычеркнуты.

Одна из них в самом низу гласила: «Улица Риденса, 14».

Аэдуан и так знал, чего хотел бы его отец – чтобы сын присоединился к императору, нашел ведьму правды и доставил ее во все увеличившуюся армию отца. Прошло уже несколько недель с тех пор, как они общались. За это время многое могло произойти, так что Аэдуан навестит эту ведьму голоса на улице Риденса, 14, когда найдет свободную минутку.

Но он не станет упоминать девушку-номатси. Аэдуан предпочитал скрывать от отца собственную неуверенность, и тем более следовало сохранить в тайне эту загадку. Рассказ о ведьме нитей только вызовет ненужные вопросы.

Аэдуан не любил вопросы.

Не обращая внимания на то, как натирает мокрый плащ из кожи саламандры, он взвалил сумку на плечо и, не оглядываясь, покинул комнату, которую последние два года называл домом. Затем он направился в обратный путь через особняк гильдмейстера. Слуги испуганно уступали дорогу, пока он спускался, а рев Йотилуцци все еще доносился из библиотеки.

Аэдуан с удовольствием отметил, сколько грязи осталось после него на полу в доме.

Иногда справедливость заключается в маленьких победах.

Когда Аэдуан прибыл во дворец дожа – через полчаса после того, как покинул дом Йотилуцци и помылся в общественной бане (слава богам, его старые шрамы к тому времени перестали кровоточить), – он был потрясен, обнаружив, что сады, в которых прошла стычка с тем колдуном огня, теперь представляют собой лишь кучки обугленных растений и пепел, разносимый ветром.

Чему тут удивляться: когда он уходил, бушевал пожар.

Повсюду сновали дальмоттийские стражники и солдаты, и никто не обращал внимания на Аэдуана. Когда он добрался до главного входа, через который пробивался с боем накануне вечером – теперь он представлял собой развороченные балки стен и тлеющие угли, – один стражник все же встал на пути Аэдуана.

–Стоять!– приказал мужчина. Он обнажил зубы, испачканные сажей.– Никто не входит и не выходит без приказа, пустотник.

Значит, этот человек узнал Аэдуана. Хорошо. Так его будет легче напугать.

Аэдуан принюхался к воздуху, понимая, что глаза у него при этом становятся красными, и ухватился за кровавый след мужчины. Ароматы домашней готовки и дыхание ребенка. Примерный семьянин, жаль. К таким он не применял лишнего насилия.

– Ты впустишь меня. – Аэдуан приподнял одну бровь. – А еще ты проводишь меня в кабинет дожа.

– В самом деле? – насмешливо ответил мужчина, но его голос, без сомнения, задрожал.

– Да, потому что я – единственный человек на этом континенте, который может найти девушку по имени Сафия. И потому что я знаю, кто ее похитил. А теперь двигайся. – Аэдуан кивнул в сторону зала. – Доложи начальству.

Как и надеялся Аэдуан, охранник поспешил уйти. После нескольких минут ожидания (и тщательного подсчета всех, кто остался в коридоре) охранник вернулся с сообщением, что Аэдуан может пройти к дожу немедленно.

Наемник последовал за стражником-семьянином, не отрывая взгляда от последствий минувшей ночи. По меньшей мере половина дворца была полностью сожжена. В садах все выглядело еще хуже. Немногие уцелевшие растения оказались покрыты пеплом.

Когда Аэдуан добрался до личных покоев дожа, и после того, как его тщательно осмотрели двенадцать стражников всех национальностей – по одному на каждую народность империи, – он наконец попал в убежище дожа. Комната с пышными красными коврами, шкафами высотой до потолка и сверкающими хрустальными лампами явно раньше была недоступна ни для кого, кроме хозяина, но теперь в нее вторглись люди всех возрастов, сословий и цвета кожи, а вокруг несли вахту солдаты в мундирах всех родов войск.

Иллирийцы, обладатели орехово-коричневой кожи, стояли рядом с дверью, явно желая вернуться в родные горы на юге. Морщинистые своуды столпились