Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

– Но если Генрик знает о твоем даре… Кто еще знает?

– Понятия не имею.

Сафи наморщила лоб и, торопливо подбирая слова, закончила свой рассказ.

Но вторая половина истории оказалась еще более запутанной, чем первая, и Изольда никак не могла выкинуть из головы известие о помолвке. Если Сафи станет императрицей, самой Изольде некуда будет идти.

Дверь со щелчком открылась. Внутрь проскользнула Эврейн с миской.

– Почему, – возмутилась она, глядя на Сафи, – моя пациентка выглядит вдвое бледнее, чем когда я уходила? Ты вымотала ее, донья!

– Я всегда бледная как смерть, – ответила Изольда, получив в награду натянутую улыбку от Сафи.

Когда Эврейн наконец сочла, что Изольда достаточно накормлена, она уложила ее на спину.

Сафи заявила сквозь звон цепей:

–Я найду колдуна огня, Из. Клянусь, что найду, и он исцелит тебя.

– Клятва принята, – вздохнула Изольда. Ее веки стали слишком тяжелыми, и она позволила глазам закрыться. – Если ты не найдешь целителя, Саф, и я умру, обещаю преследовать тебя до конца… твоей непутевой… жизни.

Сафи разразилась громким смехом, и веки Изольды на мгновение разлепились. Нити подруги были истерически белыми. Но Эврейн улыбалась. Это было приятно. Это немного согрело сердце Изольды.

Девушка почувствовала, как рука женщины легла ей на лоб. Прошло несколько мгновений, и, несмотря на скрип корабля, ведовская сила Эврейн унесла ее в мир снов.

Глава 24

Когда Мерик вышел на главную палубу, чтобы отправить Каллена к Вивии, а за ним и «Джану», он увидел, что вечернее небо затянулось пурпурной дымкой.

Дождь вот-вот должен был пойти, но пока воздух оставался густым и неподвижным. Безветренный штиль, из-за которого корабли, на которых не было колдунов ветра или прилива, застревают на мели.

Как и команда Мерика накануне вечером, матросы «Джаны» расположились рядами на палубе – все, кроме Райбер, которая стояла у барабана, не сводя взгляда с Каллена на носу корабля.

Мерик подавил вздох, увидев Райбер в таком состоянии. Надо будет напомнить ей, чтобы она не забывала скрывать свои чувства. Он знал, что их с Калленом связывает, но остальные не знали – и не должны были узнать. Если Райбер хочет остаться на этом корабле и в его команде.

Мерик прошел на квартердек и окинул взглядом своих людей. Как и накануне, повисло тягостное молчание, которое было ни к чему. Поэтому Мерик заставил себя ухмыльнуться – как обычно, когда только он и его крошечная команда бороздили воды Нубревнии.

– А ну, затянем песню, под которую поплывем, – скомандовал он. – Как насчет «Старой посудины» для начала?

«Старую посудину» любили все. Несколько матросов улыбнулись Мерику, когда он подошел к барабану и принял из рук Райбер колотушку. Ни она, ни кто-либо из команды не знали, куда они плывут, и, как бы Мерику ни хотелось думать, что они тоже выступят против пиратских планов Вивии, он не был в этом уверен до конца. Мерик ударил в барабан четыре раза, и на пятом ударе матросы «Джаны» начали петь.

Четырнадцать дней не стихала гроза,

Четырнадцать дней ярились ветра,

Четырнадцать дней не сдавались они,

Матросы со старой посудины!

Тринадцать ночей они шли и шли,

Тринадцать ночей лишь молиться могли,

Тринадцать ночей не сдавались они,

Матросы со старой посудины!

Когда голоса команды, пропитанные солью, затянули третий куплет, Мерик передал колотушку Райбер и занял позицию рядом с тремя колдунами прилива. Каллен выбрал этот момент, чтобы покинуть палубу, и ветер с ревом понесся вслед за ним. Вскоре на горизонте можно было разглядеть лишь серую точку.

Младший из колдунов предложил Мерику ветрозащитные очки, и как только Мерик их пристегнул – а мир превратился в расплывчатое, искаженное нечто, – адмирал рявкнул:

– Соберитесь, парни!

Каждый из трех колдунов набрал полную грудь воздуха, как и сам Мерик. Он ощутил прилив знакомой силы. В ней не было ни капли ярости. Мерик был спокоен, как вода в бухте. Они одновременно выдохнули. Ветер закружился вокруг ног парня, а волны накатывали на корабль.

– Прилив! – скомандовал Мерик, и напряжение у него в груди наконец вырвалось, воспламенив воздух вокруг.

– Пора!

Ведовская сила покинула тело Мерика, обратившись наружу. Горячий сухой ветер пронесся над кораблем. Затрещали паруса.

В тот же миг призванные колдунами волны прилива достигли ватерлинии «Джаны», и корабль рванул вперед. Колени Мерика подкосились, и он поразился тому, насколько плавно происходит старт под контролем Каллена.

Девять дней клювы хищных птиц,

Девять дней когти морских лисиц,

Чудищ подводных всех мастей

Терзали отважных парней

Со старой посудины!

Мерик попал в ритм барабанного боя. Сила пульсировала в нем, плавно и неожиданно приятно. Впервые в жизни он почувствовал полный контроль над собственным даром, он понимал, что и как должен делать. Колдуны прилива тихо пели, пока ветер Мерика наполнял паруса «Джаны». Его голос зазвучал громче.

Четыре дня без капли воды,

Четыре дня без крошки еды,

Четыре дня соли и адской жары

Терпели матросы с посудины!

Вскоре песня закончилась, но Райбер не перестала бить в барабан и выкрикнула:

– «Красотки с севера Ловатса»!

Мерик знал, что это ее любимая песня, ведь она сама была родом с севера.

Через четыре удара хор моряков снова затянул куплет, и «Джана» двинулась дальше, вспарывая море, как ножницы – парусину, и ориентируясь на крохотную фигурку Каллена над линией горизонта.

Но вдруг фигура стала увеличиваться. Первый помощник возвращался так стремительно, что Мерик испугался, что сейчас они столкнутся.

Полет Каллена замедлился, он рухнул на палубу, и к нему кинулись матросы.

– Это был не дальмоттийский корабль! – выдохнул он, пошатываясь и поднимаясь на ноги. Каллен кинулся к румпелю, где стоял Мерик, его лицо было ярко-красным. – Вивия уже атаковала его, но это не торговый корабль.

Мерик тупо уставился на повязанного брата. Из-за прилившей к голове крови его слова казались непонятной тарабарщиной.

– Не торговый корабль?

– Нет, – выдохнул Каллен. – Это марстокийский галеон, на нем полно оружия и колдунов огня.

Сафи смотрела в окно на лавандовое небо и спокойное море. После того как Эврейн ворвалась в каюту, прорычав что-то невнятное про «эту сволочь Вивию», Сафи смогла дотянуться до окна, и теперь она приникла к стеклу. Местность изменялась