Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

– Что де ла Серда, Бонавита и остальные члены общества – это отдаленные родственники десятков, если не сотен других участников Конклава, – догадался Корсаков.

– Конечно! – воскликнул кардинал. – И вторая ступень проклятия воспользуется этим в полной мере. Во многих языках мира родословная ассоциируется с линией крови. Вот по этим линиям и пойдет вспышка памяти, возрождая спящие в генах воспоминания. И, в отличие от медленного испития памяти, которым пользуется автор ритуала, этот процесс будет стремительным и абсолютно невыносимым. Люди сойдут с ума от боли и воспоминаний тысяч и тысяч своих предков и родственников. А если учесть, что запустит эту волну именно знание о Мертвых богах, то они получат мгновенный и мощный прилив сил. Вы же знаете об экспериментах с электричеством? Даже мертвые мышцы под воздействием удара током начнут сокращаться. Кто-то даже считает, что таким образом можно заставить остановившееся сердце вновь биться. Вспышка памяти разрушит саму реальность вокруг себя, открыв путь если не самим богам, то как минимум их потомству и служителям из иных миров.

– О нет! – в ужасе прошептала Франческа. – Нужно остановить Конклав.

– Боюсь, что для этого уже слишком поздно, да и не поможет, если наш враг все-таки сможет вызвать вспышку, – ответил Бриганти. – Если ритуал начат, то остановить или обратить вспять его невозможно, можно только перенаправить на новый объект и надеяться на лучшее. Пока у нас есть два преимущества. Во-первых, для ритуала нужны сами жертвы, а они сейчас находятся в палаццо Лоредана. Во-вторых, проводить его необходимо в особенном…

Он осекся. Двери в зал отворились, и в них буквально вбежал седовласый помощник кардинала. Он пересек комнату, наклонился к уху Бриганти и что-то взволнованно зашептал. Глаза кардинала широко распахнулись.

– К сожалению, я был не прав, – произнес он, утратив все спокойствие, что сопровождало его во время разговора. – В палаццо была оставлена лишь минимальная охрана. Основные ресурсы Лоредан бросил на защиту театра…

– Фарук заполучил тела?! – вскричал Владимир.

– Да, около получаса назад. Мои люди, наблюдавшие за дворцом, не смогли остановить его.

– От этой вспышки можно как-то защититься? – спросила Франческа.

– На какое-то время, – ответил Бриганти. – Очень короткое. Счет будет идти буквально на минуты. Защитные круги. Вокруг помещения или личные. Это выиграет какое-то время.

– Надо спешить в театр, – решительно сказала Франческа. – Предупредить участников Конклава. Возможно, вместе они найдут способ…

– Лучшие умы прошлого не смогли найти способ защиты, – остановил ее кардинал. – Сомневаюсь, что это удастся нынешнему поколению.

– Вы сказали, что у нас есть два преимущества, – напомнил Корсаков. – Тела мы потеряли. В чем второе преимущество? Ритуалу требуется особое место, так?

– Да, – встрепенулся Бриганти. – В давние времена многие церкви строили на местах старых языческих капищ, чтобы таким образом подчеркнуть могущество нашей веры и попрать ложных идолов. Считается, что для ритуала требуется подобное место – посвященное чужой религии и насыщенное ее энергией, но при этом сохраняющее память о Мертвых богах…

– Понятно, – решительно кивнул Владимир. – Галеаццо, Франческа, поспешите в Ла Фениче. Бейте тревогу, убедите старейшин и всех остальных срочно готовить защиту. Для зала или индивидуальную – без разницы. Нам важна каждая лишняя минута.

– А ты? – возмутился Галеаццо.

– А мы с его высокопреосвященством постараемся найти нужную церковь и остановить Фарука, – ответил Корсаков.

– Мы поможем! Это важнее! – сказала Франческа.

– Нет, – покачал головой Корсаков. – Я понимаю, что, если не справимся мы, конец всему. Но, знаешь ли, будет крайне обидно настичь Фарука и выяснить, что я опоздал буквально на минуту, весь Конклав уже сошел с ума, а посреди Венеции открылась огромная черная дыра в иные миры. Предупредите их. Купите мне нужное время.

Владимир умоляюще взглянул на Галеаццо. Тот не колебался.

– Он прав, на споры времени нет, идем!

Бонавита первым развернулся и заспешил к выходу.

– Постарайся остановить Фарука и выжить, нам с тобой предстоит долгий разговор, – серьезно сказала Франческа. Она на мгновение прильнула к Владимиру, коснувшись его губ. Не поцелуй. Скорее – обещание. Еще миг – и она исчезла вслед за братом.

– Ради такого… – пробормотал Корсаков и повернулся к Бриганти. – Монсиньор, умоляю, найдите мне проклятую церковь!

XVII

1881 год, октябрь, Венеция, театр Ла Фениче

В сравнении с театрами Вены, Праги, Будапешта, Петербурга или Москвы Ла Фениче выглядел скромно. Не в последнюю очередь потому, что венецианцы знали цену свободному пространству. Поэтому человек, вышедший на площадь, не сразу мог понять, что видит один из важнейших оперных театров мира. Это было классическое двухэтажное здание с четырьмя окнами, четырехколонным парадным портиком и балконом над ним. Но, как и следовало месту с таким названием, Ла Фениче[73] пережил и финансовый крах, и два пожара, став символом гордых и неунывающих венецианцев. Неудивительно, что, получив согласие на проведение Конклава в его родном городе, Доменико Лоредан реквизировал для такого события именно театр. Каких усилий ему это стоило – не знал никто, но, по мнению собравшихся, они того стоили.

Сияющий огнями, золотом и парчой зал вместил всех желающих: кого-то – на почетных местах в партере, кого-то – в ложах. Трибуну для выступающих расположили на сцене. Старейшины, презрев любые представления о скромности, заняли королевскую ложу. Воплощение силы, уверенности и роскошного изобилия для хозяина и его гостей. Кошмар с точки зрения безопасности – для Вильбуа.

Воспитанный старым цербером, Жан-Морис уже неплохо разбирался в оккультных делах, но его истинные таланты все же заключались в умении понимать ход мысли неприятеля, кем бы он ни был. Вильбуа подозревал, что именно поэтому его и поставили воплощать волю старейшин – с духами и тварями они справились бы и сами. А вот обеспечить секретность и безопасность столь масштабного мероприятия они предоставили французу.

Мысли Вильбуа занимал Корсаков. Молодому выскочке дважды удалось улизнуть из его рук. И он не сомневался, что события, всколыхнувшие среди ночи площадь Святого Иеремии, тоже как-то связаны с Владимиром. Жан-Морис прибыл на место слишком поздно – кто-то успел стереть практически все следы произошедшего, оставив лишь несколько капель странной мутной жижи да пару стреляных гильз. Оставалось лишь ориентироваться на показания свидетелей, которые утверждали, что на площади развернулось настоящее сражение. Но кто сражался, с кем и почему?

Вильбуа окончательно уверился, что вокруг Конклава плетется интрига, не имеющая ничего общего с обычной грызней между разными фракциями его участников. Пусть Корсаков оставался главным подозреваемым в деле о проклятии,